На знакомых с ним людей эти перемены произвели примерно такое же впечатление, как если бы вдруг прямо перед их носом уличная собака заговорила на латыни. Отношение к Артуру изменилось, но неприязненным быть не перестало — наоборот, люди, почувствовав его непредсказуемость, стали побаиваться Антипова. Впрочем, вполне вероятно, что даже без медицинского заключения о психическом здоровье или даже до появления явных симптомов болезни люди интуитивно чувствуют человека ненормального и стараются держаться от него подальше, руководствуясь элементарным инстинктом самосохранения, — причем это в равной степени относится как к дебилам, так и к гениям — раз человек в чем-то ненормален, говорит инстинкт, он может представлять для меня опасность…
В академию его приняли совершенно спокойно — недаром он долгими вечерними часами штудировал медицинские справочники. Он пообщался с усталым врачом-невропатологом в приемной комиссии, и врач не заметил у Артура ничего особенного — никаких отклонений, никаких заболеваний.
Как бы то ни было, в академии Артур вполне пришелся ко двору. Физическое здоровье его было безукоризненно, на службу он подался сам и, кажется, даже находил в ней удовольствие. Строгая военная дисциплина не была ему в тягость, жесткая вертикальная структура армии как бы заменила умершую мать, снова было кому им командовать и думать за него.
И снова помогли учебники — все же и от специальной литературы может быть польза в жизни. Потихоньку он стал на практике применять свои знания, стараясь забрать власть над окружающими его людьми, подчинить их своей воле. Однако сил для полного подчинения у Антипова было недостаточно — призрак сильной матери довлел над ним, — а для того чтобы управлять людьми, внушая им обожание, у него не хватало личного обаяния. Вот так он и перебивался своей скудной, серой жизнью без происшествий, словно солдатским сухим пайком, в то время как мечты Аго были яркими и головокружительными. Будучи приспособленцем, своих мыслей Артур пока ни перед кем не обнаруживал, даже от себя прятал, только вот сны ему снились цветные и неприличные.
Окончив академию и удачно распределившись (он был отличником), Антипов стал помаленьку продвигаться, делать карьеру. Знакомился с вышестоящими работниками, особо не высовывался, гениальными способностями никого не пугал, но и абсолютно бездарен не был. Его заметили. И в результате через несколько лет, после специального обучения, он был принят в некое спецподразделение.
Эта группа занималась в основном деятельностью, связанной с военно-технической разведкой — добыванием сведений по технике и электронике, новым технологиям, разработкам. Добывали сведения о достижениях иностранных специалистов, охраняли свои, а зарубежные коллеги, соответственно, наоборот. Обеспечивали секретность испытаний новейшей радиоаппаратуры, позволяющей перехватывать, перекодировать сигнал, управлять электронными устройствами противника… Артур со своим образованием инженера-электронщика пришелся как нельзя кстати. Впрочем, и тут он специалистом был неплохим, но средним, не выделяющимся из общей массы, хорошим исполнителем, составлял, так сказать, фундамент разведывательного здания и был подобен второму голосу в хоре…
Технический прогресс шел вперед семимильными шагами, и Антипов чувствовал, что еще вот-вот — и ему будет не угнаться за последними научными достижениями, хоть он и читал кучу специальной литературы. Тогда на смену ему придут новые, молодые таланты, а ему пора будет отправляться на пенсию, — впрочем, слава богу, немаленькую…
Мы сидели прямо в машине напротив подъезда. Парня, который наблюдал за дверью, Алексей Петрович отпустил поесть — бедняга торчал здесь уже несколько часов. Тот скрылся с места прямо-таки галопом, — видно, здорово проголодался.
Ждать нам пришлось недолго. Вскоре дверь подъезда отворилась и на тротуар вышел, качнувшись, высокий человек в светло-сером плаще.