– Это ещё не конец, – негромко проговорил Анри д’Эрбле, резким движением головы откидывая с лица вьющуюся светло-русую прядь. – Ведь так, Леон? Вы пришли расквитаться с нами?
– Если и так, то это очень плохая идея, – Рауль с трудом переводил дыхание, после каждого слова из его груди вырывались хрипы. – Скоро сюда явятся монахи, и вы окажетесь в том же положении, что и мы.
– Или они не захотят тратить порох, и просто нас всех прирежут, – бросил Жак д’Артаньян.
Леон и сам это прекрасно понимал, однако не мог удержаться от злорадства, осматривая своих врагов, беспомощных и в этот миг полностью зависящих от его власти. Стоя у бочонка и оглядываясь по сторонам, он неожиданно испытал желание расхохотаться и с трудом подавил его.
– Что, теперь вы уже не такие смешливые? Задыхаться в тёмном подвале не так весело, как нападать на служителей закона и отнимать оружие у связанных?
– Послушайте, капитан, – захрипел Рауль, – сейчас не время и не место... Кхррх... Или освободите нас, или убейте...
– ... или убирайтесь к чёрту, – закончил за него Жак, прожигая Леона взглядом.
– Не надо! – Анжелика вновь забилась в своих путах. – Вы могли бы присоединиться к нам!
– Присоединиться к вам? К людям, которых я должен арестовать?
– Послушайте, – Анри подался вперёд и поморщился от боли, – я не знаю, что там вам наговорил Кольбер, но если вы действуете в интересах Франции, у нас с вами одна цель. Забрать ларец с сокровищами у монахов и вернуть его королеве-матери.
– Почему я должен вам доверять? – нахмурился Леон. – Откуда мне знать, что вы не преследуете какие-то свои цели?
– Луизе вы можете доверять ещё меньше, – выдохнул Рауль. – Это она заманила нас... меня в эту ловушку, а я потащил за собой остальных. Она и вас предаст рано или поздно.
– Я догадываюсь, – кивнул Леон. – Но думается мне, она меня недооценивает.
– Она вас совершенно не по-христиански использует! – снова встряла Анжелика, и тут уже Леон не смог сдержать смех.
– Баронесса, вы даже не представляете, насколько не по-христиански она меня использует!
Анжелика, похоже, не поняла, о чём идёт речь, зато Рауль побледнел и уронил голову на грудь. Жак презрительно фыркнул, а вот Анри д’Эрбле вскинул голову:
– Это она вас сюда послала?
– Разумеется, нет!
– Тогда зачем вы здесь? – Анжелика дёрнулась ещё сильнее, и верёвка сдавила её шею.
Леон промолчал, потому что и сам не знал ответа на этот вопрос. Освободить своих врагов было бы поступком крайне великодушным и благородным – и крайне безрассудным, потому что они вряд ли поступят с ним также благородно, а де Круаль, если узнает, что он освободил детей мушкетёров, просто убьёт его. Она и над тем, что он в Англии вытащил из огня Анжелику, долго потешалась...
Но не мог же он просто оставить их здесь, связанных, когда вот-вот нагрянут монахи!
– Где моя шпага? – он повернулся к Анжелике, но за неё ответил Анри.
– У монахов, как и всё наше оружие. И было бы чистым безумием пытаться вернуть её.
– Она служила мне верой и правдой тридцать лет, а вы потеряли её в первой же схватке! – вспылил Леон. – На какой чёрт вам вообще шпага, вы даже фехтовать не умеете!
– Её эфесом очень удобно бить по голове врагов! – Анжелика, несмотря на врезавшуюся в горло верёвку, ангельски улыбнулась ему. Леон представил, как монахиня лупит братьев во Христе эфесом, увитым виноградными листьями, и застонал сквозь сжатые зубы.
– Вы даже не знаете, каким концом держать шпагу... Чудо, что вы себя ею не закололи!
Анжелика насупилась и поникла, но тут голос подал Жак д’Артаньян:
– Господин капитан!
Леон развернулся, сделал несколько шагов к привязанному юноше и замер.
– Вы что-то хотели мне сказать?
Дальнейшее было полной неожиданностью не только для капитана, но и для остальных детей мушкетёров. Жак скривил губы и плюнул Леону в лицо. Леон в последний момент уклонился так стремительно, что чуть не потерял равновесие. Плевок пролетел мимо, а капитан выпрямился, ощущая бешеный стук крови в ушах и напоминая себе, что бить связанных ни в коем случае нельзя, нет, это противоречит всяким законам чести...
– Ваше счастье, что вы промахнулись, – глухим от гнева голосом проговорил он.
– В следующий раз я не промахнусь! – удивительно, но Жак был полон не меньшей яростью, чем Леон. – Я не желаю стоять здесь и слушать насмешки. Уж лучше бы мы все погибли и воссоединились бы со своими отцами!
– Впрочем, откуда вам-то знать, каково это! У вас ведь никогда не было отца! – насмешливо крикнул Анри, и Леон повернулся к нему, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.