— Дури набираешься, — согласно кивнул Грейбек. — Его идея — приручить оборотня?
— Не приручить, а сблизиться, — опять поправила она. — Моя. У нас в Хогвартсе был учитель. Профессор Люпин… — Фенрир криво ухмыльнулся, и она понимающе кивнула: — Да, я слышала, что это вы его… обратили.
— А надо было сожрать. Никчёмный получился щенок.
— Вы зря на него наговариваете, — нахмурила она светлые брови. — Мистер Люпин заставил волшебников сомневаться… в необходимости истребления оборотней.
Он фыркнул:
— Меня прям гордость берёт…
— Думаю, я бы тоже гордилась, — отозвалась она.
Грейбек несколько секунд рассматривал девку, пытаясь сообразить: издевается или правда не поняла. Однако улыбка её была такой искренней, а в серых глазах отражалось столько мечтательного лукавства, что ни к какому выводу он так и не пришёл.
— Ну? — рыкнул Фенрир.
Она слегка вздрогнула и тут же кивнула:
— Ну вот… Когда мистер Люпин ещё учился в Хогвартсе, у него было трое друзей. Все они стали анимагами… Чтобы не оставлять его в полнолуние наедине с собой…
Грейбек, ощутив, как под темечком неприятно защекотало от безуспешных попыток найти в её словах логику, перебил этот поток бреда:
— Как это «не оставлять»?
И Лавгуд вдруг счастливо засияла:
— Вот именно, мистер Грейбек! В анимагической форме они могли не бояться заражения…
— Эт понятно, — отмахнулся он, будто от назойливой мухи. — А что ему мешало выпустить им кишки?
— Дружба, — обронила она и закусила губу.
Он долго вглядывался в её лицо. Безумие безумием, но всему должен быть предел! А Лавгуд… Лавгуд беспредельничала.
— Тебя наебали, — наконец выдал он свой вердикт.
Она отрицательно мотнула головой, не соглашаясь, однако оборвала спор обезоруживающим:
— А давайте проверим.
Грейбек несколько секунд задумчиво хмурился. Это всё было бредом. Полным. Но… Что он терял?
— В полнолуние тебя ко мне не пустят, — привёл он последний довод.
Она радостно заулыбалась, опять полезла в сумку, и вскоре между прутьев прямо ему под нос просунулся свиток с министерской печатью.
— И что там? — Грейбек читал плохо… точнее, узнавал в закорючках разве что собственное имя.
Она удивлённо хлопнула ресницами, но сообразила быстро:
— Это распоряжение за подписью министра Шеклболта. Меня обязаны пропускать к вам в любое время и на тот срок, который мне потребуется. И в полнолуние тоже. А ещё, согласно ему же, исполнение вашего приговора приостановлено до окончания эксперимента… а после окончания дело будет направлено на пересмотр. Правда, чудесно?
Он отобрал у неё бумагу, развернул непослушными пальцами и уставился на непонятные каракули. Его имя и впрямь повторялось в документе несколько раз.
— Почему я? — хрипло выдавил он.
Она слегка пожала плечами и, забрав свиток, отвернулась, чтобы спрятать его обратно в сумку.
— Вы опасный. По-настоящему. Если бы не высвечиватель, нам бы и поговорить толком не дали. Они, надзиратели ваши, вас, знаете, как боятся! В полнолуние нам придётся с ними мириться, высвечиватель-то использовать не получится. Но мы что-нибудь придумаем. Мой папа недавно изобрёл…
Лавгуд приходила ежедневно. Всегда в одно и то же время, всегда со свежим куском баранины, а вскоре стала брать с собой ещё и новые выпуски «Ежедневного пророка», которые читала вслух. За две недели Грейбек настолько привык к её визитам, к её негромкому голосу, к безмятежной улыбке, к восхищенным взглядам, направленным на него, когда он ел, к совершенному отсутствию у неё инстинкта самосохранения… что, когда вместо Луны внезапно явился Скамандер, Фенрир… испугался.
— Где она? — голос отказал, Грейбек сам не был уверен, что задал вопрос вслух.
Мальчишка (ненамного, всего лет на десять старше Луны), застыв в положенном ярде от решётки, рассматривал его с настороженным интересом.
— Мистер Грейбек, я попросил мисс Лавгуд передать право сегодняшнего свидания с вами мне, — наконец, неожиданно деловито заговорил он. — Завтра, насколько вам известно, полнолуние, и мне хотелось бы… оценить риски.
У Фенрира отлегло от сердца. Вот оно что… А разрешение, видать, на предъявителя.
— Оценивай, — буркнул он и, чувствуя острое разочарование, отвернулся… мяса сегодня не будет.
— Вы… расстроены, мистер Грейбек?
— Конечно, он расстроен! — донеслось с другого конца коридора. — То всё сучка бегала, а тут, нате вам — щенок…
— Заткнись, Долохов! — рыкнул Фенрир, резко шагнув к решётке.
Однако напугать удалось только отшатнувшегося Скамандера; русский ублюдок в ответ лишь расхохотался… Впрочем, и продолжать перебранку не стал.
— М-мистер Грейбек… — вновь подал голос нежеланный посетитель. — Вы… вы сейчас обиделись за Луну?
Фенрир бросил на него сердитый взгляд и вернулся на нары:
— Будешь тупые вопросы задавать, я тебя обижу. Говори, чего надо, и вали. Тебе здесь не рады.
— Вообще-то я хотел спросить вас, как вы сами оцениваете возможность успеха нашего… эксперимента.
Фенрир поморщился. От заумных фраз у него тут же заломило в висках и остро захотелось крови.
— Не сожру я твою Луну, — буркнул он, заваливаясь на тюфяк. — Если в камеру не полезет… — И вдруг вспомнил: — Слушай, профессор… Аконитку нормальную не подсуетишь? А то с тем дерьмом, что здесь дают, я за себя не отвечаю…
— Аконитку? — Как же медленно этот Скамандер соображал! — А… Да. Да, конечно. Подсуе… Вам выдадут завтра под контролем мисс Лавгуд зелье наивысшего качества!
— И то дело, — успокоился Грейбек и улёгся обратно.
Скамандер потоптался ещё пару минут, но ни одного вопроса больше не задал и вскоре вовсе свалил.
А утром, раньше, чем обычно, пришла Лавгуд.
На этот раз она не щёлкала своим высвечивателем и так же, как вчера Скамандер, стояла на положенном по технике безопасности расстоянии. То и дело к камере подходили надзиратели (проверить, всё ли в порядке, принести миску с баландой, выдать пузырёк с зельем) и, смерив её недовольным взглядом, убирались прочь. Она улыбалась им и молчала, рассматривая Грейбека, почти не мигая. Он тоже молчал, не понимая, чего ждать дальше.
— Мисс, до восхода луны пятнадцать минут, вы будете присутствовать? — наконец не выдержал один из надзирателей.
— Да, конечно, — мило улыбнулась она. — Можно мне стул?
Охранник растерянно глянул в сторону входной двери, видимо, спрашивая у товарища, как ему быть, и вряд ли нашёл там поддержку, потому что голос его стал ещё более неуверенным:
— Мисс, мы его… Оборотни должны раздеваться перед обращением, иначе… Робы на них иначе не напасёшься. Вам будет неловко…
— Мне? — искренне не поняла Лавгуд, и Грейбек не сдержал усмешки, похоже, только этим и прояснив для неё, о чём толкует надзиратель. — О… Я не подумала… Мистер Грейбек, я отвернусь, если…
Он насмешливо фыркнул и, отойдя к лежанке, принялся раздеваться.
Она не отвернулась. Напротив, таращилась во все глаза, и взгляд её жёг изрезанную шрамами спину.
Охранник, очевидно, почувствовав себя не в своей тарелке, пробормотал, что принесёт ей стул, и быстро ретировался. Грейбек, привычно сложив робу в изголовье, взял пузырёк с акониткой, опрокинул в себя горькую, но явно качественную на этот раз отраву… и обернулся.