На протяжении двух последующих таймов я пыталась выявить в движениях Дайки что-то неладное, но, вроде бы, все было, как обычно. Однако команда Тоо отчего-то не могла вырваться вперед – счет был равный, и я нервно кусала губу и впивалась ногтями в колени. Я кляла себя за то, что поддалась вчера на уговоры Аомине и занялась с ним сексом. «Если из-за меня он проиграет, я никогда себе этого не прощу!» Однако я и подозревать не могла, как все обернется.
Последний тайм. Имаёши хлопает Аомине по плечу, на что тот отвечает недовольным взглядом, за что стоящий рядом, совершенно не причастный к этому, Сакурай принимается неистово извиняться. Все, как обычно, но я уже знаю, чувствую, что что-то не так. Дайки с наигранной ленцой отправляет мяч в корзину, и Тоо вырываются вперед на три очка. Вакамацу блокирует Рёту на подступах к кольцу, и я почти убедила себя в том, что все мои предчувствия глупы и не оправданны. Но вот Кисё мчится к середине поля, и даже Сакурай не может ничего сделать с великолепным трехочковым броском. Снова ничья. И сердце все медленнее бьется в моей похолодевшей груди.
Кажется, Аомине, наконец, разозлился не на шутку – двигаясь с попросту нечеловеческой скоростью, он забивал раз за разом, с самых невероятных позиций. Проблема была лишь в том, что Кисё не отставал ни на шаг, казалось, что-то изнутри подстегивает его. И вот, они снова стоят друг напротив друга в центре поля. Молчат. Сверкающие глаза, полные решимости. Мгновение. Рёта прикрывает веки, тяжело выдыхая, будто решившись на какую-то крайнюю меру. Он что-то говорит. Я вижу его ехидную улыбку, но глаза почему-то печальные. «Что, черт возьми, происходит?!» Неожиданно он исчезает из поля зрения, мчится к кольцу и забивает. И все бы ничего, вот только… Дайки так и замер на середине поля, не сдвинувшись ни на йоту. Через секунду звучит свисток – тренер Тоо взял тайм-аут. Я вижу на экране растерянное лицо Аомине, такое, каким еще никогда не видела. Кажется, сердце прекращает биться вообще, и плохое предчувствие превращается в констатацию факта – случилось что-то ужасное. Поистине ужасное, раз сам Аомине Дайки пропустил Кисё к корзине, даже не попытавшись остановить. «Дайки, что происходит?» - я готова заплакать от безысходности и непонимания ситуации на площадке.
Как я и предполагала, дальше все становилось только хуже – несмотря на то, что растерянность сменилась в парне злостью, он начал игнорировать довольно очевидные даже для меня финты. «Дайки, пожалуйста, - умоляла я, глядя на экран, - возьми себя в руки!» Однако мы оба знали, что в этом он не силен. Кисё снова что-то говорит ему, и Дайки на весь стадион кричит: «Заткнись!» Я чувствую, как слезы скатываются по пылающим щекам. В следующее мгновение он замахивается на Рёту кулаком, и только вовремя подоспевший Вакамацу спасает его от желтой карточки. Звучит свисток замены. «Не может… быть…» - Дайки отправляют на скамью запасных. К нему подбегает взволнованная Момои с полотенцем в руках, но он вытягивает руку с растопыренными пальцами, не подпуская к себе, хватает со скамейки бутыль с водой и выливает все себе на голову. Вырвав из рук девушки полотенце, он вешает его себе на голову и уходит с площадки.
***
Не знаю, сколько я проплакала навзрыд. На улице давно стемнело, а Аомине так и не вернулся домой. Я боялась ему звонить, хотя знала, что рано или поздно это нужно будет сделать. В полночь, все такая же заплаканная, я уже взяла в руки трубку, как послышался шорох ключа. Замерев возле дивана, чувствуя, как вся трясусь от страха, я не могла пошевелиться и выйти ему навстречу. Громко хлопнула дверь, так что я аж подскочила на месте.