Об этом человеке необходимо сказать хотя бы несколько слов: ему ещё предстоит сыграть не последнюю роль в жизни Наполеона. Так вот: Поль Франсуа Жан Николя, виконт де Баррас 14 июля 1789 года участвовал в штурме Бастилии, был избран в Конвент, голосовал за казнь Людовика XVI. Будучи одним из вождей Термидора, сыграл немалую, быть может, главную роль в падении Робеспьера. Был членом Директории, первым лицом правящего триумвирата. Через некоторое время он поможет осуществить наполеоновский переворот 18 брюмера VIII года (9 ноября 1799 года). Но, почувствовав, что популярность Наполеона угрожает положению его, Барраса, опытный интриган решает отослать соперника подальше от Парижа. Ему удаётся настоять на проведении египетской кампании. Казалось, честолюбивый соперник устранён. Однако Наполеон внезапно возвращается из Египта. Франция встречает его как триумфатора. Она устала от революции и верит: вот он, человек, который сможет навести порядок. Он и наводит. Правда, вскоре ввергает страну в непрерывную череду войн. Но это уже другая история. А Баррасу новый владыка Франции не доверяет (и небезосновательно), отстраняет от политической деятельности и высылает из страны. Только после первого отречения императора Баррас возвращается в Париж. Всё это – впереди, а пока отношение Наполеона к гражданским конфликтам не изменилось, он категорически не желал участвовать в борьбе французов против французов. Но Баррас-то вёл речь о защите революции… И Наполеон согласился спасти Конвент. Условие поставил одно: никто не вмешивается в его действия, не даёт ему никаких указаний.
13 вандемьера (10 октября), расстреляв мятежников из пушек, он восстановил спокойствие в столице. Баррас смог гордо заявить на заседании Конвента: «Республика спасена!» А Наполеон… из героя Тулона превратился в «генерала Вандемьера». Честь невелика. Зато его имя узнала вся Франция. С тех пор многих оно заставляло содрогаться от ужаса, но большинство – восхищалось. Это было началом раскола Франции на поклонников и врагов Наполеона, раскола, который продолжается по сей день.
А тогда, после двух лет нищеты и забвения Наполеон снова оказался на коне.
В Париже он стал фигурой заметной. Его приглашали в лучшие дома. Приглашали, чтобы гости могли посмотреть на загадочного корсиканца. Ходили слухи, что он молчалив, неотёсан и свиреп. Он и в самом деле был молчалив, но если уж тема разговора его увлекала, вступал в беседу и – покорял сердца: никто из снобов-парижан не ожидал от него ни такой эрудиции, ни такого остроумия. А акцент… Что ж, по мнению многих дам, он придавал речи генерала Буонапарте особый шарм.
Коли уж речь зашла о дамах, нельзя умолчать о том, что он вообще-то сторонился женщин. Поначалу стеснялся своей бедности, потом на то, чтобы ухаживать, просто не оставалось времени. Было у него два-три мимолётных увлечения, которые не оставили заметного следа в его сердце. Он подозревал, что связать людей на всю жизнь (а временных семейных отношений никто из семейства Буонапарте в те времена не мог и вообразить) может только любовь. Но лишь теоретически представлял, что это такое.
Ему было почти двадцать шесть лет, когда он встретил Розу Богарне…
Через два года он напишет: «Мое несчастье в том, что я плохо тебя знал. Твое несчастье – судить меня теми же мерками, что и других мужчин, окружающих тебя. Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно было защищено от любви. Ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает. Мечта (мысль) о тебе была в моей душе ещё до твоего появления в природе».
Мир знает женщину, к которой обращено это письмо, под именем Жозефина. А до встречи с Наполеоном все звали её Розой, выбрав из имён, данных при крещении, то, которое ей, на общий взгляд, больше всего подходило – имя прекрасного, нежного, душистого цветка. Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажери появилась на свет в одном из прекраснейших уголков нашей планеты (во всяком случае, так считал Христофор Колумб, открывший остров Мартиника). Мартиника была колонией Франции, и отец будущей французской императрицы (не богатый и не высокородный, но – дворянин) приехал туда из метрополии и организовал собственное дело. Женился господин Пажери на местной жительнице, креолке. Могла ли их дочь мечтать быть хотя бы представленной к королевскому двору? А уж стать императрицей…
По утверждениям одних историков, девочка была не в меру кокетлива и безудержно легкомысленна. Воспитание, ею полученное, оставляло желать лучшего. Другие с не меньшей уверенностью утверждают, что Роза была наивна и целомудренна. Воля каждого – согласиться с любой из этих версий: истины мы уже никогда не узнаем. А вот то, что родители отправили шестнадцатилетнюю Розу в Париж, к сестре отца, – известно достоверно. Тётушка очень скоро выдала очаровательную племянницу замуж за виконта Александра Богарне, сына своего любовника, бывшего губернатора Вест-Индии.