— Не тяни мне гланды через… сам знаешь что! Говори…
— Галиба надо убирать… Тут ты прав. Чем раньше, тем лучше.
Сергей согласно кивнул.
— Но встречу отменять нельзя. Встреча должна состояться!
— Чего-чего?.. Это как?.. Пригласить наших коллег на кладбище, дабы проводить в последний путь почившего героя? И ещё веночек принести? От них? И от нас? Ведь он и нашим, и вашим. А после поминки, тосты и слёзы по усопшему агенту.
— Зачем на кладбище? Не надо на кладбище. На встречу надо. Чтобы они встретились с Галибом.
— С каким Галибом, когда он… Когда мы его… — Сергей осёкся. Понял. Догадался. Сообразил. — Погоди-погоди!.. Ах, ты сукин же ты кот! С четырьмя лапами, хвостом и тем, что лижут!..
Сметлив был Серёга. Других в их Организации не держат. Не сразу врубился, но… сообразил.
— Жук ты… навозный. С большой буквы Ж! Ты это с самого начала придумал?
— Нет, просто подстраховался на случай междоусобных разборок. Подумал: а ну как моего подопечного подстрелят или взорвут? А я его как сына родного растил, воспитывал и за ручку водил. Разве только грудь не давал.
— Поэтому он среднего роста?
— Поэтому…
— И средней комплекции?
— Да.
— И никаких особых примет? И размер ботиночек и одежды самый ходовой… И родственников, жен, друзей детства и домашних животных у него нет. И рожу его никто не видел, голоса не слышал и паспорта в руках не держал…
— Верно. И поэтому куфия, родовой кинжал, чётки и другой бросающийся в глаза и запоминающийся антураж. Всё это создаёт образ. Предметы, окружающие человека, становятся частью его.
— И манеры эти и жесты — сидеть ноги растопырив, головкой невпопад кивать — тоже твои наработки?
— Мои.
— Уроки мимики и жеста? Привет, учебка, предмет — слежка и разная полезная хрень, которая позволяет свалить от филеров?
— Да, так…
Как учили. Учили, что если хочешь спрятаться под чужой личиной, то не красками рисуй, не кисточкой с гримом, а жестами. Характерными. И атрибутами привычными. Это и есть образ человека. По нему мы и опознаем своих знакомцев. Издалека. На улице. В толпе. В вагоне метро или автобусе, мчащихся мимо… Ещё лица не видим, а по тому, как человек идёт, как стоит, как голову наклоняет, по шарфику любимому зеленому, по кепи с козырьком, по сумке срисовываем на раз!
А сбрось он тот шарфик, очки и костюмчик свой к телу прикипевший, да балахон надень, форму военную или халат медицинский и походку измени, так ведь и не узнаем — мимо пройдем, в упор не замечая! Потому что — стереотипы!
Так актеры на сцене играют, опираясь в игре на реквизит — парики, трости, зонтики, шпаги, кивера, веера и прочие «костыли», благодаря которым меняют свой облик, вживаясь в шкуру героя. Только они плохо играют, потому что переигрывают, дабы на галерке их увидели и их талант оценили. Орут, глаза пучат… В жизни так играть нельзя. В жизни, вообще, играть нельзя, надо — жить. Если хочешь выжить!
Но приемы всё те же, актерские.
Что такое образ Галиба? Пять-десять характерных жестов — ножки расставить по-хозяйски, чётки теребить, плечами вот так повести, сесть, назад не глядя… Кивнуть сурово, если кому ушки надо обрезать. Или чуть иначе, если одобрительно. Набор штампов, которые можно тиражировать.
А лицо… А нет лица! Не видел его никто!
И голос, по которому любого человека можно опознать, — кто его слышал? Никто не слышал!
Потому что Галиба — нет. Есть созданная, вылепленная яркими, бросающимися в глаза деталями, маска. Фата-моргана. Молчаливая и кивающая голова. Тот самый «болван».
— А глаза? Что с глазами?..
Глаза — да. Но они всегда под солнцезащитными тёмными очками. Но всё равно, кто-то мог глаза разглядеть. И запомнить. Особенно разрез глаз. Разлет их в стороны от переносицы, и разлёт этот не переделать. Не научилась наука расставлять или приближать глаза к переносице.
Но это не критично, всё можно подобрать, подыскать, подогнать, подправить. Образчик ведь был выбран усредненный — и ростом, и весом, и чертами лица. Правильными. Без каких-либо отличий или особых примет. С носом, глазами и ушами там, где у всех. У большинства.
— А успеем мы ему замену найти?
— Думаю, успеем, потому что искать не будем. Есть пара персонажей на примете. Они, конечно, не братья-близнецы, но довольно близки к оригиналу.