Четвертое апреля. В ОЖИДАНИИ СВЕРХНОВОЙ
Как трудно быть гением, даже обыкновенным! Идет, например, человек по улице и несет бочку. Сразу видно - человек сильный, бывалый, крепко держит бочку. А прохожие оглядываются, предлагают помочь, кое-кто сторонится: вдруг бочка сорвется, придавит? У подъезда старушки стоят. Издали углядели человека с бочкой, обсуждают, что да как. "Батюшки, никак Макар Гусев!.. Зачем ему бочка! Для какой надобности?.. Ты не знаешь, Нюрка?.." И Нюрка, сестра Макара, среди соседок. Зубы еще не все выросли, а уже противная старушенция! Ну и намучился Макар с бочкой из-под капусты!.. Как объяснишь родной бабушке, что такое стереометрия бочки? Стереометрию она мимо ушей пропустила, а про вино сразу поняла: - Ты что ж это надумал, бесстыжие глаза твои! - Да не я, бабушка, а ученый Кеплер. - К ответственности твоего ученого привлечь надо! Макар расхохотался: - Да он, бабушка, четыреста лет назад умер... Старушка успокоилась, даже в стереометрию Кеплера вникать стала. И опять, не разобравшись, набросилась на Макара: - Ты мне своей историей голову не дури. Про какую еще женитьбу толкуешь?.. Я отцу пожалуюсь. - Да что ты беспокоишься, бабушка! - глухо отозвался Макар. - Ведь это мое домашнее задание! По физике! - Вот и хорошо, - согласилась бабушка. - Я тебе сейчас плюшек напеку. - Не хочу я никаких плюшек! - рычит Макар. - Не мешайте готовить уроки! А Нюрка уже бегает по двору и у каждого подъезда объявляет, что друг Макара, ученый Кеплер, собирается жениться, а бочка принесена под вино на свадьбу... Противная девчонка, хоть не показывайся из-за нее на улице... Как известно, домашнее задание Гусева о стереометрии винной бочки было одобрено Таратаром. Жаль только, что антигравитационный коврик исчез в портфеле Таратара... Блестяще задуманное испытание провалилось. Здесь, дома, Макар целый вечер поднимался с ковриком под потолок и, разъединив пластины, прыгал на диван. А в классе, в торжественный момент, вдруг запутался в контактах. Спина ноет так, что не согнешься... Майка Светлова разозлилась: "Без коврика не появляйся на глаза!" И Сыроежкин глядит волком, ворчит: "Такое изобретение потерял. Да на а-коврике на Луну улететь можно..." Знаем, про какую ты Луну говоришь, вздыхатель несчастный, за свою Майку переживаешь... Вот Электроник - настоящий друг. Что бы ни случилось, наука для него прежде всего. Выслушав идею Макара, два часа корпел с ним над расчетами. Бочка и была самым главным изобретением Гусева. ...Макар, словно древнегреческий философ Диоген, забрался в бочку. Диогену, конечно, не приходилось лежать на гвоздях, но ведь он, по преданию, жил в обыкновенной бочке. И Кеплера с его расчетами стереометрии бочки не осенила идея Гусева. А Макар, проделав расчеты Кеплера, узаконив в своей комнате бочку, превращает ее в "камеру сверхсилы". Что такое камера сверхсилы? С виду бочка как бочка, внутри же - проводка по точной схеме. Вбиваются в доски гвозди, и виток за витком оплетается бочка внутри электропроводом. Дальше включается вилка в сеть, и человек влезает в камеру, которая усиливает биотоки примерно в сто раз. А вылезает - сверхсилачом! Теперь для него поднять одной рукой тяжеленную штангу - пустяки. Забить десять голов в ворота - пожалуйста. Побить мировой рекорд в стометровке и то можно. Надо только быть очень осторожным, особенно в комнате: одним движением пальца можно, например, сломать стол... Из бочки Макару видны тонкие ноги в голубых колготках. - Опять шпионишь? - грозно спрашивает Макар. - Я не шпионю. Просто интересно. - Нюрка присела на корточки. - Что это такое? Ты как космонавт... Макар знает, есть такие секреты, которые никому не выдаст даже самая болтливая девчонка. - Камера сверхсилы, - говорит Макар, похлопывая свою бочку. - Ты будешь сильным? - догадывается Нюрка. - Твой брат лучший в классе спортсмен, - напоминает Макар. - Да, - подтверждает сестренка. - А теперь я буду самым сильным в мире человеком... Только смотри, Нюрка, никому ни слова. - Здорово! - хлопает в ладоши Нюрка. - Я никому не скажу. Макар, хочешь я принесу тебе провод? Я на лестнице видела. - Давай, - соглашается будущий силач. Нюрка убегает и возвращается с тяжелым мотком провода. - Спасибо, старуха! - хвалит ее изобретатель. ...Через полчаса Макар включил провод в сеть. В штепселе сверкнула миниатюрная молния, дом погрузился в темноту. Макар отыскал ручной фонарь, осветил свой чертеж. - Теперь всегда будет темно? - спрашивает Нюрка. Она боится темноты, но не выдает самого сильного человека.
...Короткое замыкание выручило Сергея Сыроежкина: в темноте он улизнул из дома. Вот уже полмесяца Сергей вел странный, с точки зрения родителей, и обычный, с точки зрения астрофизика, образ жизни. Днем Сергей зевал, клевал носом, а с наступлением темноты в нем пробуждалась энергия. Сыроежкин отказывался смотреть телевизор, даже если транслировался хоккей, сидел до полуночи над графиками, таблицами, картами звездного неба. А когда родители засыпали, потихоньку ускользал из квартиры. Он забирался под самую крышу. Здесь, в укромном уголке, была устроена настоящая обсерватория. Два стула, походный стол, подвешенный фонарь, карты и фотографии. В открытое окно нацелена труба самодельного телескопа. Знаменитый Эйнштейн сказал, что идеальным местом для ученого был бы удаленный от мира маяк.
Только ученый может оценить приятные минуты одиночества. Человек и Вселенная наедине друг с другом. Зоркие, как у рыси, глаза Сыроежкина различают звезды до восьмой величины, а телескоп приближает далекие галактики. В галактиках есть огромные, в сотни миллионов солнц, звезды; это - звезды-старушки, им восемь миллиардов лет; увидишь такую - и будто заглянул в глубь времен, в самое "начало мира", когда не было еще ни Солнца, ни Земли. Но есть и звезды-младенцы; совсем детского возраста - в один миллион лет. Они светят спокойно в ночном небе, но однажды, буквально на наших глазах, взрываются, разгораются, как зажженная в темноте лампочка, потом угасают. Астрономы говорят, что родилась сверхновая звезда, и заносят ее в особый список. Изучая сверхновые, ученые пытаются разгадать механизм рождения звезд. Сотни таких звезд в списке астрофизиков, но еще никто не наблюдал сверхновую до вспышки. Телескоп Сыроежкина нацелен в звездное скопление Плеяды. Здесь, по его с Электроником расчетам, должна вспыхнуть сверхновая. В тот вечер, когда в доме погас свет, в обсерватории Сергея поджидал Электроник. Он зажег фонарь, разложил на столе снимки созвездия, где ожидалось рождение сверхновой. - Откуда они взялись? - радостно спросил Сергей, разглядывая фотографии. - Прислали обсерватории Крыма, Индии и Австралии, - сказал Электроник. - В ответ на вашу телеграмму. - Так быстро? - удивился Сергей. - Я принял их по телефону. Запомнил информацию, а потом напечатал. Ты знаешь, мой глаз - точная копия фотоаппарата. - Обыкновенный гений науки, а также техники, - с удовольствием произнес Сергей. С тех пор как Электроник смонтировал внутри себя радиотелефон, он стал незаменимым для восьмиклассников, решивших доказать, что гении могут быть в любом кларсе любой школы, если они трудолюбивы и не испытывают недостатка в информации. Справки из архивов, расчеты Вычислительного центра, даже описание самых сложных схем можно было получить по телефону Электроника. А если материал был слишком громоздким, если кому-то требовались фотографии, копии древних рукописей или рефераты докторской работы, Электроник печатал их на фотобумаге или на машинке. - Бедняга ты, бедняга, - пожалел друга Сыроежкин. - Сколько работаешь из-за нас! Ты не устал? Ты не перегоришь? - Я испытываю удовольствие, когда помогаю вам. - Электроник улыбнулся. Не так, как улыбаются люди, а как-то особенно, по-своему, скупой улыбкой. Ты поступаешь неправильно, что жалеешь меня. Хвали меня больше, и я буду еще лучше работать. Сыроежкин с изумлением взглянул на товарища. - Да, - произнес Электроник. - Я из тех, кого лечат аплодисментами. Пока я, конечно, могу работать. - Отлично! - Сергей захлопал в ладоши. - Ты лучший в мире астрофизик, биолог, математик, физик, химик, психолог, механик, владелец знаменитого Рэсси и консультант восьмого "Б". Не считая всего остального. - Мы докажем Таратару и остальным, что обыкновенные гении существуют! сказал Электроник. - Наши изобретения нужны людям. Они стали вспоминать, как Таратар подозрительно отнесся к горящей лампочке, как осторожно заглядывал в кастрюлю, как, растопырив руки, ловил падавшего Макара, и рассмеялись. Вот бы Таратара сюда, в обсерваторию, поверит ли он в будущую сверхновую? Пожалуй, нет! И будет пока прав: любой расчет, любую теорию подтверждают или опровергают только результаты опыта. - А вдруг мы ошиблись? - спросил Сергей. - И обсерватории предупредили. Стыдно будет... - Ошиблись? В чем? - строго спросил Электроник. - За расчеты я ручаюсь. Мы исходили из опубликованных данных этих обсерваторий. - Помнишь, - подхватил Сергей, - я сказал: "Почему никто не наблюдал сверхновую до взрыва? Ведь они отчего-то должны взрываться?.." Ты ответил мне, что никто в мире не знает точно причину взрыва, иначе бы Вселенная не была для человека загадочной. А я тебе привел пример с домом - как утром вспыхивают окна, потому что люди собираются на работу. И у звезды есть своя причина... И тогда мы стали говорить о массе, энергии, расстоянии. - Ты мастер задавать очень сложные вопросы, - подтвердил Электроник. - Я так не умею. - Зато ты умеешь развивать и подкреплять любую мысль... - Но если в исходных данных есть хоть маленькая неточность, разница в ответе может составить плюс-минус несколько столетий, - заявил Электроник. - Ты хочешь сказать, что мне сидеть на чердаке несколько веков? - Надеюсь на расчеты... Но взрыв длится несколько минут. Ты можешь проспать. - Я не буду спать, - убежденно сказал Сыроежкин и взглянул в глазок телескопа. - Пока ничего не видно. - Если вспышка произойдет днем, - продолжал Электроник, - радиотелескопы уловят ее. Но у нас есть Рэсси. Он наблюдает с Юпитера. - Рэсси наверняка не прозевает! - обрадовался Сергей. Про Рэсси Сергей всегда вспоминал с удовольствием и грустью. Как бы хотел он, проснувшись, прежде всего увидеть добродушную морду, умные глаза. Но Рэсси так далеко от дома, один в чужом океане, сторожит незнакомое существо. Что, если оно нападет на Рэсси? Окажется ли он, как всегда, неуловимым?.. В тот самый момент, когда в космосе летели радиосигналы с заданием для Рэсси установить наблюдение за сверхновой, на чердаке прозвенел обычный телефонный звонок, и Электроник сказал: - Алло!.. Сергей удивленно слушал знакомый голос своей мамы, не понимая, откуда он звучит. - Электроник, ты случайно не видел Сергея? Сергей не успел подать другу никакого знака, и Электроник со всей прямотой отвечал: - Я его вижу сейчас. Он сидит передо мной. - Ребята, хватит заниматься, уже поздно, - строго сказала мама. - Скажи, что мы его ждем... Сергей возмущенно посмотрел на друга: - Эх ты, не мог что-нибудь придумать, лучший в мире консультант! - Я всегда говорю то, что есть на самом деле, - напомнил Электроник свое главное правило. Сыроежкин бросил взгляд на чердачное окно, до отказа набитое звездами. Какой странный выбор у астрофизика: Вселенная или сон?.. - Электроник, будь другом, пойди вместо меня. Электроник молча покачал головой. - Ты - это я, а я - это ты, - напомнил заветный пароль Сергей. - Ну, в последний раз. Понимаешь, очень обидно прозевать вспышку. Ведь сверхновая... Электроник неожиданно согласился: - Я пойду вместо тебя. Только я не собираюсь говорить неправду. Сергей пожал руку друга. - Если все будет в порядке, то звезду назовем "Сверхновая Электроника - Сыроежкина". Только бы вспыхнула! - Телеграммы, которые направлены в обсерватории, я подписал твоим именем. Я только помощник. - И Электроник ушел. В окуляре телескопа звезды подмигивали Сыроежкину, лучились, сплетая серебристую сеть. В мирном звездном гамаке покоился счастливый астрофизик. Приятно было думать, что у такого же оконца сидел когдато сам Иоганн Кеплер, наслаждался одиночеством и мучился оттого, что не может описать гармонию всего мира. Его не понимали современники, он был очень одинок, потому что высказывал безумные для своего времени идеи. Кеплер верил в математическое описание природы, в типические причины движение планет, в единство земных и небесных законов. Он писал о Земле, которая, как корабль на всех парусах, несется по гигантской орбите, будто видел ее из космоса. Историю открытия вечных законов движения планет Кеплер сравнивал с рассказами о плаваниях Колумба, Магеллана и Васко да Гамы. А Макар увлекся только бочками. Он так и не понял, что Кеплер был не просто гениальным астрономом, математиком, физиком далекой поры, а первым, быть может, в мире астрофизиком. И Сыроежкин, мысленно споря с Гусевым, достал с самодельной полки томик с длинным названием: "Новая астрономия, основанная на причинах, или Физика неба, представленная исследованиями движений звезды Марс... 1609 г. ". Открыл первую страницу знаменитой кеплеровской "Новой астрономии", прочитал вслух: - "В наше время крайне тяжела участь тех, кто пишет математические, особенно же астрономические книги. Если не соблюдается необходимая строгость - в теоремах, пояснениях, доказательствах и выводах, - то книга не будет математической. Если же строгость соблюдена, чтение книги становится утомительным... Поэтому очень редко встречаешь подходящих читателей; большинство предпочитает вообще уклониться от чтения". Понятно, товарищ Гусев? - съязвил Сыроежкин. - Тебя и дубиной не заставишь взять книгу. - И продолжил чтение "Новой астрономии": - "Много ли можно найти математиков, взявших на себя труд целиком прочесть "Конические сечения" Аполлония Пергского?" Астрофизик поскреб затылок, самокритично признался: - Один Профессор выдержал. И то потому, что вообразил себя Ферма... - Профессор уже спит, а Гусев где-то гуляет, - раздался за спиной Сыроежкина спокойный голос. - Уже час ночи! Сыроежкин вскочил. - Электроник, почему ты вернулся? - Я не выполнил твое задание, - признался Электроник. - Тебе тоже пора спать. И он рассказал, как пришел домой к Сыроежкину и улегся на диван. А мама Сергея присела рядом и сказала: "Что все это значит?.." Электроник молчал. И тут у него зазвенел радиотелефон - вызывала мать Гусева. Тогда мать Сергея сразу догадалась, кто перед ней, и велела немедленно прислать настоящего Сергея, а то она сама пойдет искать по лестницам своего астронома. - Как она догадалась? - удивился Сыроежкин, оглядывая обсерваторию. - Задача несложная. У тебя вся комната в картах звездного неба. - Ладно, я не критикую твой телефон-автомат, - вздохнул Сергей. Только сейчас, внимательно посмотрев на друга, он увидел, что между ними есть разница. Они по-прежнему были похожи, как два близнеца, но один из них задержался в росте. Сергей явно ощущал, что он и порослее и пошире в плечах, и ботинки у него уже сорок второго размера, а у Электроника по-прежнему тридцать девятого. Сергей даже ощущал свое физическое превосходство. Он протянул руку другу: - Ну-ка сожми изо всей силы. - И покраснел от крепкого усилия: Молодчина!.. Я иду спать. - Он кивнул на телескоп: - Вот так люди проспали многие великие события. А еще жалуются, что не знают происхождения Вселенной. - Я буду дежурить, - обещал Электроник. - Но раньше меня увидит вспышку Рэсси. Как только он сообщит, я напечатаю фотографию. Телефон я приглушу. Если захочешь, звони, я услышу. Астрофизик пошел домой. Дома он сказал: - Зря волнуешься, мама. Наполеон, Петр Первый, Бехтерев спали по четыре часа в сутки. Поэтому они остались в истории. Я послушный сын, поэтому, кроме тебя, обо мне никто не услышит. Мама фыркнула: "Вот еще новый Наполеон", но осталась довольна. Сыроежкин ворочался в постели. Ему виделась лохматая морда Рэсси. Внимательный немигающий глаз устремлен на сверхновую... Рэсси не должен прозевать!.. Наш астрофизик уже спокойно спал, а Электроник и Рэсси непрерывно обменивались сообщениями. Потоки цифр летели с далекого Юпитера на Землю, и там, в одном из больших городов, под крышей десятиэтажного дома, их принимал и мгновенно оценивал электронный мальчик. Если перевести эти цифры в обычные слова, то они означали, что сверхновая пока не вспыхнула. А в конце каждого сообщения стояла условная фраза: "КИТ ЮПИТЕРА МОЛЧИТ".