– И ты не боишься, что тебя обставят? – Рассмеялась Ванилла, вытаскивая из шкафа длинное лимонное платье. Она догадывалась, зачем мачеха позвала дочерей, слишком уж много вариантов они обсуждали, чтобы позабыть такое. А платье… Ни фасон, ни цвет ей не нравился, так что не жалко.
– Меня? – Сделала вид, что оскорбилась средненькая. – Да мне уже шестеро серенады под окном пели, и двое на дуэли бились! И вообще, ожидание подогревает интерес! – Добавила она, оставляя веер болтаться на запястье, и помогая Ванилле затянуть корсет. Обычно она его не носила, но сегодня пригодится.
– А как же Жермен? – Оторвалась от книги Аннабель, с прищуром оглядывая сестру. – Неужели всё с ним уже?
Мари нахмурилась, отчего на ее лбу появилась некрасивая складка, и закусила губу, но тут же взяв себя в руки, передернула плечами.
– Что он мне? Только знай себе ходит, и всех кавалеров отгоняет, одна морока с ним! Маменька ему, видите ли, не велит на мне жениться!
– Ну, учитывая, что герцогиня Эльсар-Батье возглавляет Знатный совет, ее можно понять. Она, наверняка видит в невестках никак не меньше графини, а то и старшую сестру Его Величества. Говорят, она давно к ней клинья подбивает, но той не нравится, что она старше Жермена на восемь лет…
– Мне то что до ее хотелок! – Топнула ногой Мари, мгновенно надувшись на сестру. – Я красива, богата, умна, а титул.. Как будто графиня с ним в браке графиней останется, чушь какая!
– Титула не останется, но связи… – Пробормотала Аннабель, и они с Ваниллой обменялись тоскливыми взглядами.
Несчастная любовь маркиза Жермена де’Ариньяк, наследника титула герцога Эльсар-Батье и простой, хоть и очень богатой, приемной дочери купца Мариэль Белиш стала притчей во языцех. Познакомившись четыре года назад на первом выходе в свет очаровательной Мари, они полюбили друг друга с первого взгляда, и там же, Жермен попросил ее руки. Вроде бы счастливая сказка? Но у родителей маркиза были другие планы на его судьбу и кандидатуру невестки. Жермена пришлось сажать на месяц на хлеб и воду, чтобы в нем поутихли «юные страсти», и молодой человек сам понял всю губительную суть данного мезальянса. А также, что будет, если он посмеет сбежать и жениться тайком. Жермен и сам понимал, что не может отказаться от титула, разбить сердце матери и прервать род Эльсар-Батье, уходящий корнями в глубокую древность. Но сердцу не прикажешь. И вот уже четвертый год он не мог ни отпустить Мари, ни сделать своей. Девушка же, словно мстя за его нерешительность, то и дело ввязывалась в громкие любовные истории – то знамений поэт, господин Дуйгл, писал ей недвусмысленную эротическую поэму (а после ходил с переломанным в двух местах носом и декламировал «оду мужской несостоятельности», на удивление принесшую ему славу, прибыль и стыдливое уважение), то виконт Маркес делает предложение на похоронах собственной бабушки (а потом торопливо отказывается, подозрительно при этом, шепелявя и почему-то держась за объемный зад), то и вовсе ее похищают пираты (на самом деле – достопочтенная тетушка, пожелавшая обласкать племянницу подарками и солнцем Хассерских островов, но когда это выяснилось, поголовье пиратов в тех местах успело резко сократиться). Но самым печальным, к несчастью, была не назойливость кавалера, а то, что его чувства были взаимны. Мари дышала, жила этой болезненной любовью, заранее стараясь разбить себе и ему сердце, чтобы оно не рассыпалось в прах, когда родители возлюбленного все же найдут ему невесту. Через год, с исполнением ей двадцати одного года Мариэль заканчивала учебу, и в кабинете ее отца уже хранилось с полсотни просьб о благословении на брак, но того, самого нужного – не было, и игры в чувства сестренки день ото дня становились все отчаяннее и злее. Ванилла ничуть не сомневалась, что как только она получит диплом, Мари выскочит замуж за первого встречного – всем и себе назло. И не собиралась оставлять это на волю судьбы, вздорные решения средненькой или непутевого маркиза.
Вниз, они все же, спустились поодиночке – объяснив слегка шокированным сводным сестрам, что скорее всего от них потребуется, и заручившись их согласием, Ванилла, вслед за ними прошмыгнула в малую гостиную, где уже собралась вся семья на завтрак. Мачеха была медлительна и задумчива, и вместо чая пила сегодня чай с чабрецом из широкой фарфоровой чашки, батюшка собственнически обнимал ее за талию, и казалось, никак не решался расстаться. Одет он уже был по-дорожному, даже плащ зачем-то нацепил, только перчатки в руках держал, и судя по красной физиономии, прел немилосердно.