Что до Верхуславы, так после смерти горячо любимого супруга, она, заручившись поддержкой армии, в ответ на обещание увеличить им дотации, приструнила Знатный совет, намеревавшийся поставить регентом какого-нибудь болванчика и разворовать то, что Клеман скопил за правление. Не тут-то было! Молодая королева не только правила железной рукой, провела четыре удачные военные кампании и умудрилась, не повышая налогов, исполнить свое обещание генералам, так еще и приумножила свои богатства. При ней с Белокнежевом все считаться начали, а ведь ранее иначе, чем «диким краем», не обзывали.
Стерва та еще. Гржимислава огляделась по сторонам и тайком сплюнула в угол. Внешне никакая – щуплая, плоская да бледная, даром, что в парчу да жемчуга одета богато. И смотрит неприятно – с прищуром, жестко, проницательно, словно сердце выгрызть планирует. Наверное, потому до сих пор и жива, и даже в своем уме пребывает, усилиями придворного чародея делит с нею один титул. Сынка тряпкой вырастила к делам государственным нелюбопытного, так теперь из внука пытается правителя сделать, считая невестку глуповатой посредственностью, которая эту задачу на корню запорет. В следующем году старой ведьме уже семьдесят стукнет, когда ж она сдохнет уже?!
А вот и сынок их единственный, Вацлав II, которого Ученым прозвали, муж любимый. Всю жизнь за пробирками да фолиантами просидел, да там же и помер, смешав, что не надо, то ли в попытке создать философский камень (по официальной версии), то ли стараясь сотворить крогуса для опохмела. На портрете он еще совсем малыш, но обряжен столь богато, что похож на маленький круглый шар в обертке из мехов и каменьев драгоценных, даже шапочка куньим мехом и бриллиантами отделана, едва кудри золотые из-под нее виднеются, смотрит мечтательно куда-то вдаль. Мастер все-таки был пан Медок! В полумраке казалось, что вот-вот сойдут с картин люди, расправят плечи, да отправятся по своим делам: кто в кабинет министров, кто в зал приёма, кто в игровую.
Гржимислава отвернулась от портрета и продолжила путь. Ее портрет, нарисованный пусть и менее талантливым художником, но все же величественный и прекрасный, пылился где-то в хранилище. Нельзя его вешать на стену, пока хоть кто-то из прошлого поколения жив еще, примета-де плохая. И в галерею, где портреты прочих предков висели, тоже нельзя – как это живых да к мертвецам вешать?! Вот и покрывается нарисованная королева пылью, пока другая блистает всем напоказ.
– Вдовствующая королева-мать, Ее Величество Гржимислава!
Сама не заметив, как в задумчивости дошла до кабинета сына, женщина вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки. Величественно вплыв в широкие дубовые двери, угодливо распахнутые перед нею лакеем, она подошла к поднявшемуся при виде нее сыну и поцеловала его щеку. Уже за полночь, а он все сидит! Да не может быть, чтобы в королевстве столько дел нерешенных было!
– Добрый вечер, матушка. Что-то случилось?
– Добрый вечер, сынок. Не поздновато ли ты засиделся? – проявила материнскую заботу Гржимислава и, не дожидаясь ответа, выпалила более интересующий ее вопрос. – Это правда?!
– А со мной поздороваться не хочешь? – раздался скрипучий голос, и королева-мать мысленно заскрежетала зубами. Ну конечно, старая ведьма тут как тут!
Возникла заминка. У камина, где в этот час отдыхал Вацлав III, стояло лишь два кресла, одно из которых занимала суровая бабушка, а другое – царствующий внук, и первая не сдвинулась с места, насмешливо глядя на попавшую в глупую ситуацию невестку. Поспешив исправить положение, король предложил матушке свое кресло и кликнул лакея, чтобы принес еще одно.
Наконец, когда все трое уселись в полукруг, а личный камердинер Его Величества принес чайник с душистым взваром, подав дамам чашки, Верхуслава, наконец, подала голос:
– Что привело тебя в рабочий кабинет к сыну, Грымзалава? Уж и не припомню, когда ты интересовалась делами государственными, а память у меня преотличная…
– Куда мне до вашей памяти, матушка, – поморщилась та в ответ. Эту «шутку» свекровь повторяла с завидной регулярностью вот уже двадцать лет, по всей видимости считая ее вершиной шутовского юмора. – Это же не я давеча в саду потерялась да голосила так, что всей охране пришлось меня искать. Кто же это был, ваша память не подскажет?