От невеселых раздумий Киржислава отвлекла хозяйка, предлагающая вернуться в малую гостиную, куда будет подан кофе и где девушки смогут продемонстрировать свои таланты.
- Таланты? – закашлялся чародей, пытаясь отогнать мысленную картину того, как Мариэль за минуту обгладывает кабанью тушку целиком, а Аннабель за то же время выпивает пару бутылок вина.
- Разумеется, ведь невеста короля должна быть не только хороша собой, но и талантлива! – с жаром произнесла госпожа Белиш, снова подхватывая чародея под локоть и увлекая к выходу из столовой. Тот не возражал, пытаясь понять, каким образом оказался выполнен пункт «хороша собой».
В малой гостиной на круглом столике уже ждал фарфоровый кофейник, а посреди комнаты была установлена арфа.
- Аннабель у нас чудесно играет, - заверила госпожа Белиш, усаживая гостя в кресло и наливая ему кофе. – Бель, прошу тебя.
- Да, маменька, - пропищала девица и, кокетливо улыбнувшись пэру Буровичу, направилась к инструменту. Глядя на нее, чародей невольно вспомнил свое единственное морское путешествие, совершенное в юности, - корабль тогда попал в шторм, и его вот точно так же шатало по палубе.
Аннабель, наконец, добралась до обитой бархатом скамеечки и присела у арфы. Прическа – удивительное дело – устояла. В который раз рассматривая эту гротескную башню из волос, чародей было заподозрил неладное, но додумать мысль до конца помешали исторгнутые из инструмента звуки. Высокие и резкие, под стать голосу девицы, они могли бы поразить в самое сердце весенних котов, но никак не придирчивых аристократов, считавших арфу прерогативой исключительно своего сословия. И этим она собралась покорять короля?! Пэр Бурович никогда не считал себя знатоком музыки и вообще был к ней довольно равнодушен, но эту кошачью какофонию, складывающуюся, ко всему прочему, в какую-то разухабистую мелодию, больше подходящую для трактиров, он не пустит во дворец ни под каким предлогом вместе с наяривающей ее девицей!
- Достаточно, милая, - наконец, смилостивилась над гостем хозяйка, благосклонно кивая старшей дочери. – Дай и сестре возможность продемонстрировать свое умение.
Аннабель недовольно поджала губы, но арфу терзать перестала.
- Госпожа Мариэль тоже играет? – упавшим голосом спросил чародей.
- О, нет, моя младшая всегда больше увлекалась рукоделием, у нее золотые руки! Элль, покажи пэру Буровичу свою последнюю работу.
Младшая дочь, поспешно подавив нечто, весьма напоминающее отрыжку, поднялась из кресла и, переваливаясь, прошагала к резному сундучку, стоявшему в углу комнаты. Покопавшись в нем, она извлекла на свет какую-то мятую тряпку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вышивкой. Всех благородных девиц с детства обучают вышивать. Все девицы любят вышивать цветы и экзотических птиц. Эти истины пэр Бурович, хоть и не особо разбиравшийся в девицах, знал наверняка. Мариэль была девицей исключительной – на ее вышивке вместо цветов пучила глаза запеченная форель. Желтые пятна по краям ткани намекали на то, что запечатление происходило с натуры, а неровные, кривые стежки позволяли предположить, что вышивание совмещалось с процессом поедания натурщицы.
- Таланты ваших дочерей не уступают их красоте, - не покривил душой пэр Бурович и поспешно поднялся, дабы избежать очередной демонстрации оных.
- А десерт? – пробасила Мариэль, нежно поглаживая пальцами вышитую форель.
- Ты только о еде и думаешь! – прошипела от арфы Аннабель.
Младшая открыла рот, чтобы ответить, и чародей поспешно перебил ее, не желая выслушивать новую перебранку.
- Сожалею, но государственный долг не позволяет мне насладится вашим гостеприимством подольше. Благодарю за прием, госпожа Белиш! – поклонился он хозяйке, тоже поднявшейся с кресла.
- Это я благодарю вас за визит, пэр Бурович, - довольно улыбнулась она. – Надеюсь, мои милые дочери произвели на вас самое лучшее впечатление?
- Неизгладимое, - искренне ответил чародей, радуясь, что очередной напавший на него приступ кашля избавил его от необходимости подробно расписывать свое впечатление и отступая к спасительной двери.
Мило улыбнувшись ему, госпожа Белиш будто бы из ниоткуда достала небольшой золотой колокольчик и несколько раз в него позвонила. Незамедлительно на ее зов явился все тот же мажордом и, поклонившись, застыл в ожидании приказа.
– Йожеф, проводи нашего гостя. – Она величественно встала, благосклонно протягивая пэру Буровичу руку, и тот, поспешив ее поцеловать, еще раз поблагодарил за прием, после чего, попрощавшись с обеими барышнями (к счастью, устно – перчатки Мариэль даже издалека пестрели жирными пятнами), вышел из столовой.