Слева направо промелькнула тень. В крайней точке ее траектории голова Хорда откинулась назад, как будто его огрели молотом в подбородок. Он пошатнулся, глаза у него разбежались в разные стороны, но он не упал.
Лей в опустил руку, потирая разбитые костяшки, и сказал:
— Вот почему хорошо носить длинную бороду. Смягчает удар.
На мгновение воцарилась тишина. А потом вокруг начался хаос.
Несколько законоговорителей пронзительно завизжали; зрители разразились тревожными криками. Слева и справа бросились друг на друга люди Свейна и люди Хакона; иные размахивали креслами, иные расшвыривали их, спеша добраться до врагов. Вассалы Рюрикссонов не уступали им в проворстве. Противники сталкивались на бегу и вцеплялись друг в друга, драли бороды, обменивались тумаками, пинались, брыкались и яростно кусались.
Халли встал и попытался помочь матери подняться с кресла. Теперь из-за спины шатающегося Хорда показался Рагнар. Глаза у него были выпучены, рот разинут. Он ухватил Халли за шею.
В кругу членов Совета Хельга из Дома Торда поднялась на цыпочки и выкрикивала приказы, которых уже никто не слышал. Многие законоговорители вскочили с мест и бросились в драку, включая старуху из Дома Геста, которая ни в кого особо не целилась, но орудовала клюкой с пугающим мастерством.
Хорд потер подбородок; взгляд у него прояснился. Он выпрямился, сурово огляделся вокруг — и рухнул на колени, оттого что старуха из Дома Геста огрела его клюкой промеж лопаток.
Халли отбивался изо всех сил. Пальцы Рагнара сжимали ему глотку. Халли извивался из стороны в сторону, пытался ударить Рагнара локтем, но все безуспешно.
Астрид взмахнула рукой с растопыренными пальцами. Рагнар, по щеке которого текла кровь, отшатнулся и выпустил Халли.
Со стороны Сидений Закона подбежал Ульвар Арнессон, спешивший на подмогу Хаконссонам. Он принялся яростно тыкать кулаками Лейва в спину и в бок, но Лейв почти не обратил на него внимания: они с Халли помогли матери перебраться через несколько поваленных кресел и вывели ее на безопасное место.
Многие зрители из Дома Рюрика, не зная, с кем надо драться, постояли в растерянности, а потом принялись тузить друг друга. Дерущиеся загораживали проход; Халли с Лейвом вынуждены были остановиться, не понимая, куда теперь идти.
Ульвар Арнессон сильно пнул Лейва пониже спины. Лейв наконец отреагировал: развернулся и врезал Ульвару. Тот, вертясь волчком, пролетел через всю комнату, встретился с палкой старухи из Дома Геста и, отскочив в сторону, запутался в обширных юбках самой пышной и шумной из законоговорителей. Ее кресло не выдержало, и оба рухнули на пол.
Лейв и Астрид осторожно пробирались через чертог, обходя кучки дерущихся. Халли шел следом. Оглянувшись, он увидел, как Хорд Хаконссон медленно встает на ноги и озирается по сторонам, сперва растерянно, потом целеустремленно. Вот Хорд нашел их взглядом; вот он сунул руку под куртку и вытащил охотничий нож…
Халли указал на него, завопил — но его голос потерялся в общем гаме.
Хорд устремился вперед, держа нож наготове.
Халли принялся отступать. Его толкали, теснили, мешали пройти.
А Хорд был все ближе и ближе…
Хельга из Дома Торда, обнаружив, что ее криков никто не замечает, величественно и грозно поднялась на ноги и, одной рукой подхватив свое кресло, стремительно зашагала вперед. С легкостью человека, привыкшего приносить домой охромевших овец с горных пастбищ, она взмахнула рукой и опустила кресло точнехонько на голову Хорду.
Хорд пошатнулся, как оглушенный бык, и рухнул наземь. Нож выпал из его руки, пролетел по полу и остановился, все еще вращаясь и угрожающе поблескивая.
Все уставились на нож, будто это он упал с таким грохотом. Драчуны выпустили бороды, носы, уши и волосы своих противников и застыли в молчании. Халли, Астрид, Лейв, Рагнар, старуха из Дома Геста, Ульвар Арнессон, который все еще пытался выпутаться из юбок законоговорителя из Дома Орма, — все замерли и смотрели только на вертящийся нож.
Нож вращался все медленней, медленней… И наконец остановился.
Хельга из Дома Торда, все еще держа в руке кресло, подняла свободную руку к лицу и откинула волосы со лба. Она слегка вспотела.
— Думаю, на этом мы можем остановиться, — сказала она, и на сей раз ей не пришлось повышать голос. — Стыд и позор всем нам, что на нашем священном Совете произошло столь недостойное происшествие. При мысли о том, что вместо спокойных слов и продуманных действий мы обратились к насилию, у меня кипит кровь и руки чешутся хорошенько отлупить вас всех, чтобы вы пришли в себя. Однако же и моя вина тут тоже есть.