С солнечной тропы – торной?..
Спрашивается – почему?
Потому что лабиринты и глуби
И то, что на самом дне, –
Любит, любит, любит
Жизнь, что с солнцем в родне!
Другим она – незнакомка,
А меня непременно вдогонку
Подбодрит – не очень громко,
Но звонко, звонко!
– «Постой, подожди!
Пройдут дожди…
Всё
еще
впереди!»
Солнце! Я, может быть, болен,
И ты – мой давнишний враг?..
Спрашивается: чем я доволен,
Падая, как в омут, во мрак?..
Может быть, я – проклятый
Трус или маловер?
Может быть, я – глашатай
Смерти? Ее курьер?..
Неправда! Родное, земное,
Глубинное я люблю…
Следуй же, солнце, за мною
В мутную мглу мою,
В лабиринты и глуби,
Где не бывает дня!..
И чувствую: жизнь любит,
Безмерно любит меня, –
А она ведь солнцу родня!..
Другим она – незнакомка,
А мне обычно вдогонку
Летит ее голос (негромко,
Но звонко, звонко):
– «Постой, подожди…
Пройдут дожди.
Всё
еще
впереди!»
1933
Прекрасный мир
Я вхож в прекрасный мир, мир комнаты твоей.
Он осветляет мир сомнений и страстей,
В котором я порой стучусь в ворота ада,
Кощунственно крича: «мне ничего не надо!»
Все нужные слова цветут в твоей груди,
Ты мне не говоришь: «побудь, не уходи!» –
Но держишь у себя необъяснимой силой
Без ветхих слов любви, без восклицанья: «милый!»
И этой тишины, и радостей простых –
Не передашь и ты, александрийский стих!
<1934>
Отрочество
Дни, сотканные из тумана,
Вновь начинают возникать…
Недавно больно, нынче странно
Мне отрочество вспоминать.
Прекрасная пора… Готовность
Растаять в солнечных лучах,
Застенчивость во всем, неровность,
Непостоянство в мелочах,
Нетронутая свежесть, детскость
Высказываний в дневнике,
Кокетство девочки соседской,
Колечко на ее руке,
Ее очки – «очкастый ангел!» –
Размолвка, мой приход домой,
Гимнастика, поднятье штанги
Над беспокойной головой…
А нынче – призрак олимпийства,
Приобретенного в тиши…
Незримое самоубийство
Незрелой маленькой души!
<1934>
«Я сегодня от скуки далек…»
Я сегодня от скуки далек,
Как далек от безумья и страсти,
Потому что мне брезжит намек
На какое-то близкое счастье.
Как на елочной ветке звезда,
Жизнь сегодня сияет, трепещет,
Будто ты мне ответила: «да»! –
И по-новому зажили вещи,
И как будто я ровно дышу,
Улыбаюсь светло, непритворно,
Всё люблю и в дневник заношу
Золотые страницы средь черных.
<1934>
В раздумьи
Что я? – Калика перехожий, –
Смирился внешне и притих…
Жизнь смотрит искривленной рожей
На гордость замыслов моих,
И с горечью я понимаю,
Что я не всё осуществлю, –
Но так безумно я мечтаю,
С такою верностью люблю,
Что даже и в часы лихие,
В болезни, в гнете и тоске,
Всё мнится мне, что я в России,
А не в маньчжурском городке…
И в самом деле, в самом деле, –
Иль не со мной моя тоска,
И покаянные недели,
И трепет сердца у виска, –
Вся русская моя природа,
Полузадушенная мной?..
И как я рад, когда порой
Веду себя как иноземец, –
Холодный бритт, упрямый немец, –
Как горд!..
Кровь моего народа
Во мне сияет новизной!
<1934>
Стихи о разлуке
1 Милая, такая понятная
И таинственная вместе с тем, –
Ужасно! – но самое вероятное,
Что мы разойдемся совсем…
Вспыхнем, друг на друга обидимся,
И друг друга никогда не простим,
И больше никогда не увидимся,
И в сонную ночь отлетим,
И глазами мертвыми, мутными
Станем на мир смотреть
И плестись ногами беспутными…
Хоть бы скорей умереть!
2 Надо мною летают вороны,
Голубеет стареющий день,
И несутся с вокзальных перронов
Вопли поезда, всхлипы людей;
Расстаются – по-волчьи сурово,
В отдаленьи друг друга любить…
О, проклятье! Всё это не ново, –
Я об этом устал говорить.
3 Ночь с пеньем птиц, с собачьим лаем,
Вокзал, пронзительность свистка,
Разлуку, – всё мы принимаем, –
Два разлетевшихся листка,
Как будто вечно наготове
По разным разойтись углам…
Иль клейковины нашей крови
Так глупо не хватает нам?
Неправда: на себя клевещем, –
Прочна связующая нить!
Но это жизнь, смеясь зловеще,
Всё хочет нас разъединить.
<1934>
Жизнь
Жизнь… Сиянье бальной залы,
Стуки каблуками,
Беловатые провалы
Между облаками,
Холодеющее сердце
Под крахмальной тканью,
Золотеющего солнца