— Держи, — вонючая мутная жидкость весело забулькала по пластиковым стаканчикам. — Лекарство тебе!
Девка послушно приняла выпивку из рук Натальи и махнула ее одним глотком. Наталья уважительно посмотрела и приложилась к своему стакану, она так лихо пить не умела, а бутылку нужно было быстрее приходовать, пока не набежали все отбросы, небось, Верка-Мальвина, самогонщица, уже всем рассказала, что у Натальи завелись тугрики. Женщина налила еще себе и девчонке и отставила бутылку под ноги, словно уже пустая — остатки она сама потом допьет, когда останется в одиночестве.
— Давай!
Пришлая девка махнула второй стакан и заплакала.
— Я убила ее! — она терла грязными руками лицо и глаза. — Она так визжала!
— Матерь Божья! — ахнула Наталья. — Так это ты приревновала?! Ё моё! Тебя же ищут уже небось!
Женщина вскочила с ящиков и заметалась вокруг своего костерка. Ну конечно! Все сходится: сидит сама не своя, дури нанюхалась, деньги отдала, даже не глянула, самогонку хлещет, как воду. Выпила полбутылки и сидит рыдает, а менты уже небось рыщут по району! Девку надо гнать, пока всех не замели!
— Слышь, подруга, — перешла в наступление Наталья. — Посидела, отдохнула, выпила, обогрелась — теперь вали отсюда! Мне твои проблемы на … не нужны!
— Налей мне еще, — девка наглела на глазах, но теперь-то Наталья знала, на что способна эта тихоня.
— Ладно, выпей еще и иди, — решила женщина. — Я пока тебя по-дружески прошу, учти!
Наталья напирала, пусть не думает, что ее тут испугались. Подумаешь, пырнула соперницу ножом, да здесь это сплошь и рядом. Еще какие шкуры-бабы попадаются, вот так не сидят и не рыдают. Взять хотя бы ту же Ленку-Матильду: она запросто порежет на ровные полоски и глазом не моргнет. Женщина налила в стаканчики из другой бутылки, но девка вдруг вскинулась, глядя куда-то Наталье за плечо и вскочила на ноги.
— Оставь меня в покое, тварь! Не буду убивать! Я тебя не боюсь!
Наталья резво оглянулась. Как же это она не услышала шагов? Девка заметила кого-то, а она нет. Все самогонка! Выпить бы чистой беленькой, а не эту мутную гадость. Чего там Мальвина мешает в нее, может, и правда, говорят, голубиный помет? Иначе отчего она такая мутно-серая? Было время, когда Наталья не могла ее пить, блевала от одного запаха, особенно, в первый год жизни на свалке, когда ходила беременная и надеялась хоть несколько дней поспать на простынях в роддоме. Она хотела сохранить ребенка, только вот Ванька Гунявый так попользовал ее за жратву, что Наталья истекала кровью три дня. Естественно, ни о каких простынях и речи не шло, хорошо еще, что тогда было лето: она лежала в продуваемом ветрами шалаше Катьки-Каролины, сооруженном из пустых коробок, и была благодарна ей за грязный рваный матрас, а единственным лекарством, принимаемым внутрь для обезболивания, была все та же самогонка, она же шла и как единственный антисептик, да еще пузырек зеленки.
Зазевавшаяся Наталья не успела бутылку удержать крепче и как-то защитить, пришлая девка вырвала ее из рук и присосалась к горлышку. Драгоценная жидкость утекала в буквальном смысле. Девка выхлебала полбутылки, несмотря на крепость, градусов семьдесят, на тошнотворный вкус — его-то она, вроде как, не замечала — и упорно смотрела Наталье за плечо, шепча:
— Не буду, не буду убивать!..
Наталья в ужасе смотрела на то, как девку приподняли над землей за волосы невидимые руки, слушала, словно во сне, как ее визг разлетался над угасающим костром, кстати, дров нужно было уже давно подкинуть, но женщина совсем забыла про него, забыла про бутылку, которую держала в руке, а драгоценная самогонка лилась на землю. Происходило что-то ужасное: пришлую девчонку трепали, как тряпку, а кто трепал в морозном тумане было не видно, а когда, наконец, отбросили — девка осталась валяться на грязном снегу, словно мертвая, лишь коротко выдохнула. А потом… Наталья увидела перед собой два тлеющих угля и поняла, что мучениям ее на этом свете пришел конец…
* * *
Рита пришла в себя дома, в своей кровати. Ее тошнило, все тело словно пропустили через мясорубку и взбили в блендере. Кажется, ее привели двое бомжей со свалки, потому что сама она не могла идти — ноги не держали. Деньги, которые она отдала Наталье, валялись рядом с растерзанным телом, и Рита смогла заплатить за то, чтобы ее проводили. Странно, но ее не убили и не сбросили в придорожную канаву, может, надеялись на дополнительную плату, а может, о ней побеспокоился суженый? Запах тухлятины не оставлял всю дорогу. Зачем-то она была нужна демону. Зачем? Не жениться же он на ней собрался.