— Только завтра, — недовольно протянула девушка. — Если опять температура не поднимется. А я так хочу сегодня домой попасть! И маме уже сказала, чтобы с одеждой пришла!..
— Да мало ли, что нам хочется, — уговаривала пожилая. — Вот теперь одевайся теплее и больше не попадай сюда. Нормальные трусы носи, а не эти ниточки — как вы в них только ходите!
— Ага, — ехидно усмехнулась молодая женщина. — Предлагаете одеваться в панталоны с начесом?
Рита жадно прислушивалась и остро завидовала тем трем женщинам, все проблемы которых заключались в выборе нижнего белья. Если бы за то, чтобы вернуться назад, в то счастливое время, когда она вот так же ругалась с Лешкой из-за тряпок, в тот день, когда она еще не собиралась гадать, если бы ценой за это было носить зимой и летом длинные старушечьи панталоны до колен, Рита не задумалась бы ни на минуту. Сами собой на подушку закапали горькие слезы бессилия от невозможности исправить случившееся. Рита старалась не всхлипывать и дышать ровно — это было единственным спасением от полчищ остервенелых кусачих муравьев под кожей.
— Тебе больно? Может позвать медсестру? — озаботилась Марина, услышав всхлипы.
По голосу Рита определила ее возраст лет в пятнадцать, но ответить ей она не могла — ей невыносимо было общаться с другими людьми, даже вчера, когда снова пришли подруги, Рита тяготилась их присутствием. Очень хотела их видеть, но желала, чтобы они ушли поскорее. Она готова была делиться с ними радостью, но свое горе должна была нести одна. Не стала она общаться и с Сергеем Ивановичем — отцом Лешки, который пришел ее проведать и битый час безрезультатно пытался разговорить — Рита молчала, отвернувшись к стене. Свои проблемы она привыкла носить в себе, а не взваливать их на близких людей. Никогда в жизни она не понимала тех, кто спешит обрушить на ближайшего друга или родственника свои беды, посвятить во все неприятности — их вполне хватает каждому.
Рита не ответила Марине, не хотела тревожить голодного монстра внутри себя, поджала ноги и замерла, глядя, сквозь облупленную краску на стене, устремив взгляд в пустое пространство.
— Женщины, на процедуры! — громко позвала из коридора дежурная медсестра Лена.
Коридор отделения наполнился шагами, пациентки потянулись к процедурному кабинету.
— Шмелева, сможешь дойти до кабинета УЗИ? — Лена вошла в палату хозяйским шагом и поставила возле Ритиной кровати стойку для капельницы. — Мне надо включить здесь бактерицидную лампу, а капельницу потом поставим.
— Леночка, а что, в отделении крыс травили? У нас почему-то в палате запах стоит, — посетовала молодая и звонкоголосая Ритина соседка.
— У нас нет никаких крыс, — возразила медсестра и потянула носом. — Да, что-то протухло у вас. Мусор выбрасывать надо, а не копить. Шмелева, так сможешь дойти?
Девушка безучастно смотрела в стену, на командный голос медсестры даже не оглянулась.
— Ну, я тут психологом работать не нанималась! У меня из без работы психолога полно дел! И уговаривать мне тебя некогда! — раздраженно заявила Лена. — Ладно… пришлю санитарку с креслом.
Палата опустела.
Чудовище внутри Риты угомонилось, набираясь сил перед новой атакой, и девушка прикрыла глаза, проваливаясь в легкую дрему. Но забыться не получилось. Пришла Зоя — санитарка, а также побирушка и пьяница.
На смену она приходила трезвая, перед обходом кое-как мыла полы в отделении, не утруждая себя выжимать тряпку, никогда не залезала шваброй под кровати, оставляла пыль в углах, иногда «забывала» забрать из корзины мешок с мусором, а на распоряжения медсестры убрать из-под какой-нибудь неходячей пациентки судно всегда отвечала:
— Да я уже все убрала!
Как выходила из неловкого положения бедная женщина остается только догадываться, вероятно просила соседок по палате.
К обеду Зоя закрывалась в своей комнатушке с уборочным инвентарем и там, в тиши и спокойствии принимала на грудь, к концу смены она догонялась до нужной кондиции и тогда в стремлении навести порядок в отделении ей не было равных. После ее поздних уборок многие не могли отыскать в холодильнике свои продукты. Лежачих больных Зоя абсолютно не стеснялась: под вечер третьего дня своего пребывания в больнице Рита увидела, как санитарка без излишней стеснительности выгребла из холодильника контейнер с домашней курочкой, две бутылки с питьевым йогуртом, а также пакет с мандаринами. Еду, которую ей притащили подруги, Рите не было жаль, есть она все равно не собиралась, но ее потряс сам факт, даже не воровства — наглого и беспардонного грабежа прямо на ее, собственных глазах.