— Нам нужно подумать, что делать теперь, — глухо простонала девушка в грудь своему парню. — Жень, позвони в психиатрию, узнай, как она там.
Приступ отчаяния заканчивался, Ира начинала приходить в себя, в свое обычное состояние, то есть искать наиболее правильный выход.
— Жень, увози ее домой, — внезапно скомандовала Галка. — Подумаем завтра, а сейчас все устали и расстроены.
— Я тоже так считаю, — выдвинулся Федор. — Нужно отдохнуть, собраться с мыслями, а завтра решим, как справляться с Ритиным помешательством.
— Ты тоже так считаешь? — горько упрекнула его Ира, оторвавшись от Женьки. — Конечно, тебе-то она не подруга.
— Кто это ему не подруга? — высунулся из кухни Зейнвейлла. Таинство приготовления пищи обычно поглощало его целиком, даже удивительно, как это он услышал.
— Да успокойся ты-то, хоть, — отмахнулся Федор. — Иди готовь!
Зейнвейлла оскорбленно вскинул тонкие брови.
— То есть, ты теперь считаешь, что ни на что другое я уже не гожусь? Только стоять на кухне?!
— Спокойно! — вклинился между ними Женька. — Зейнвейлла, конечно нет! Никто так не считает!
Парень дожидался, когда Ира умоется, чтобы ехать домой и ссора двух любовников, Галкиных странных постояльцев, позабавила бы его в другое время, но сейчас слушать их было неприятно.
— А как вы считаете? — вдруг сварливо разошелся тот. — Что Зейнвейлла слишком красив, чтобы быть умным?! — он скрылся на кухне, обиженный насмерть пренебрежением к себе.
— О Господи, дай мне терпения! — закатил глаза Федор, но следом не бросился, видно и правда устал от капризов своенравного приятеля. — Жень, до завтра, — пожал он руку парню. — Ирина, я тебя прошу успокоиться, мы найдем выход, обязательно найдем. И, пожалуйста, будь такой же твердой, как всегда, хватит нам и одного истеричного, — он махнул головой в сторону кухни.
Галка насупившись дождалась, когда Федор закроет дверь и побрела, куда глаза глядят. С тех пор, как в ее доме появился Зейнвейлла, кухня превратилась в уютную гостиную, и ноги повели ее туда, хотя глаза смотрели в сторону постели. Одновременно хотелось рухнуть, зарыться в подушку, зарыдать в голос и посидеть за столом, послушать рассуждения Федора и выводы Зейнвейллы. Эти двое как-то дополняли друг друга: один выдвигал предположения — другой их перерабатывал в полноценные версии или разбивал в пух и прах.
Как обычно в эти последние дни, обеденный стол ломился от обилия еды: огромная миска с запеченной курицей, пластмассовое ведерко из-под шашлыка наполнено салатом из морепродуктов с кучей зелени, прямо в кастрюле стоит вареная картошка с маслом, укропом и шафраном, ну и конечно, большое блюдо с рыбой в белом соусе — как он умудрялся столько всего наготовить за короткое время Галка даже и не стала заморачиваться. Привыкла. Сегодня с самого утра они вместе с Федором опустошали ближайший рынок, а торговцы смотрели им вслед затуманенными глазами. Большой двухкамерный холодильник, крякнув, вмесил в себя почти все мясо, но еще оставалась рыба, куриная продукция, которую разместили на балконе, пока стоят морозы. Шкафы на кухне теперь ломились от круп, а плита, скорее всего никогда и не подозревала, что придется работать в три смены на полную катушку.
Девушка мрачно смотрела на аппетитные блюда — вот странно, но в ней они не пробуждали столько радости, сколько в Федоре и Зейнвейлле. И чего он так жрет? Глисты что ли у него? Иначе, почему он такой тощий? Каждый день восстанавливает силы, но что-то Галка пока не слышала бурного шума по ночам!
«Не слышала и слава Богу, — одернула она сама себя. — Не хочу я это слышать!»
— Неужели, вы станете все это есть? — не выдержала она, глядя на стол. — Как вы можете сейчас думать о еде? Что вы за люди за такие?
— Во-первых, сядь и сама поешь, твою диету я временно прекращаю, — Федор подтолкнул ее к стулу и тихонько нажал на плечо, заставляя опуститься. — Зейнвейлла, дай ей тарелку! Во-вторых, прекрати истерику. Тебе непростительно, это вот он у нас только может устраивать скандалы по поводу и без повода, — он кивнул на заплаканного парня.
— Армилиос, опять ты!.. — бойфренд вскинул огромные сразу же заблестевшие глаза.
— И то, только потому, что никак не восстановится, — продолжил Федор, показательно не замечая его. — Только поэтому и терплю. Хотя, он, вообще, нервный — слова не скажи.
— Неправда! — заморгавший усиленно Зейнвейлла снова чуть было не разрыдался.
— Хватит! — заорала Галка так, что чуть не сорвала себе голос.
От неожиданности мужчины подпрыгнули на своих стульях и уважительно посмотрели на нее, а хрустальные стаканы, которые Зейнвейлла достал без спросу из специального шкафа-горки мелодично зазвенели. — Прекратите подкалывать друг друга! Я слышать ничего не желаю о ваших отношениях, мне фиолетово на них! У меня тут беда — у меня подруга сошла с ума, а вы устраиваете праздники! Обжираетесь!