— Нее! — санитар стряхнул пепел и снова затянулся. — Вроде изнасиловали, но я никогда не интересуюсь из-за чего они съезжают. И тебе не советую. Это работа и все.
Столбик пепла не удержался на кончике сигареты и разлетелся по ветру, смешавшись со снежинками.
— Ну бывай, — они пожали друг другу руки, и Николай скрылся за дверями.
Малахов отбросил в сугроб окурок и направился к своему корпусу, где его ждал непосредственный начальник, Задикян Артем Аветисович — заведующий хирургическим отделением. Отчего-то последняя фраза санитара потрясла Малахова: «Это работа и все», а что есть их работа? Неужели, вот так равнодушно и брезгливо нужно относиться к больному, без жалости и сострадания? Механически выполнять свои обязанности, пусть даже ты пока и не врач, а всего лишь медбрат на подработке. Значит, получается на самих больных лучше не смотреть: их много, а он, Анатолий Малахов один. Приходя на смену, нужно заранее отрешиться от возникающих проблем, занимать себя делами, лишь бы день прошел поскорее — так, что ли?! Как это сказали в одном сериале про больницу: «У нас была бы отличная работа, но все портят больные». Нет, так выполнять свою работу Толик не хотел. Он представил себе Светку на месте этой девчонки и покрылся холодным потом. Что творится в последнее время в их маленьком провинциальном городишке? Какие-то террористы, говорят, взорвали центральную трассу, маньяки спокойно разгуливают среди бела дня, а его Светлана такая маленькая и слабая. Анатолий достал телефон.
— Свет, ты сейчас где? У матери? Вот там и сиди, не ходи никуда одна! Почему-почему? Потому что опасно. Завтра я заеду за тобой и объясню. Обещай! Нет, ничего у меня не случилось, просто пообещай!
Обеспокоенная таким звонком Светлана клятвенно заверила, что дождется его, все равно там ураган такой, что никуда выходить особо нет никакого желания, а если потребуется в магазин, то ее проводит Димка, старший брат, а он, Толечка, может не волноваться и работать спокойно.
Малахов трубку убрал, но на душе все равно было как-то муторно и тревожно.
* * *
Остаток дня прошел в рутине: после вечерних перевязок его снова сослали в приемное отделение помогать гипсовать четырех подряд обратившихся больных. Толик не возражал, наоборот, радовался, что дают возможность оттачивать технику наложения гипсовых повязок, заодно размышлял о работе в бригаде скорой помощи, конечно не сейчас, а после диплома — те же самые сутки, но есть вероятность, что сразу примут на ставку врача, а не стажера: работа на скорой тяжелая и неблагодарная, людей там всегда не хватает, тогда как в клинике все места прочно заняты на ближайшее столетие, а значит, работать и работать ему медбратом на трех копейках. А если у них со Светкой пойдут дети?..
Снова он вспомнил полный ненависти взгляд той девчонки. Ввалившиеся глаза, искусанные губы, щеку, закрытую стерильной повязкой, но самое главное — ее взгляд. Толик готов был поклясться, что девчонка понимала все, что с ней происходит, может быть, даже лучше врачей. Естественно, всех мужчин, которые к ней прикасаются, она теперь ненавидела и уж точно, никому из них не доверяла. Снова поднялось в душе то самое тревожное и маетное чувство.
Анатолий отмыл руки от гипса, накинул куртку и вышел в больничный двор под бушующий ураган, затянулся сигаретой — табачный дым помогал слегка отодвинуть беспокойство на задний план. Да что это с ним такое? За полгода работы здесь он чего только не навидался, но никогда еще ему не было так вот муторно. Тот парень, Николай, был совершенно прав: это работа, и нельзя принимать ее так близко к сердцу, переживать за каждого пациента, как за собственного родственника не хватит никаких нервов, лучше поберечь свое здоровье и чувства для семьи. Девушку жалко — это да, но у нее, вероятно, есть родные, пусть они и переживают за нее. Малахов сделал последнюю затяжку, бросил окурок в урну, стряхнул с себя снег и вернулся в тепло. Надо завтра придумать какой-нибудь предлог и взглянуть еще раз на несчастную девчонку, как она там и почему, интересно, от нее такой запах, может, пошла инфекция? Запашок, как от разложения.
Ночью удалось покемарить пару часиков, в четыре часа утра в хирургию поступило еще трое — зимой это обычное дело — все три перелома: два сложных и один со смещением и частичным раздроблением кости. Задикян, который дежурил сегодня, разрешил Малахову присутствовать на операции. Потом пришлось помогать дежурной медсестре в приемном отделении. Сутки работы подходили к концу, но привезли на скорой двоих обмороженных, вслед за ними пришел мужчина с явными признаками гангрены на ноге, как дошел оставалось удивляться. Малахова попросили задержаться на часок — небольшая больница переполнена: город растет, население прибывает, а стационарное отделение как было одно на весь город и на окружающие его деревни, так и оставалось — в палатах ни одного свободного койкоместа, и в коридорах уже некуда класть. Смены процедурных медсестер увеличивались, и Анатолию пришлось помогать на утренних перевязках.