Черкесы подъехали почти вплотную. Нас разделяло метра три. Все молчали. Никто никого не приветствовал. Руки лежали на кинжалах.
Мы и сейчас, на лошадях, а не пешие, были в более уязвимом положении, чем наши противники. Мне пришлось развернуться в седле, чтобы за ними следить. Что может помешать Бейзруко ткнуть мне в спину своей шашкой, как копьем? Рискнуть, что ли, и расстрелять их из револьвера? Несколько сорвавшихся на тропу мелких камней, чье падение спровоцировал топот копыт восьми коней, стали мне ответом.
— Эдмонд, догоняй лошадей. Я попробую их задержать!
— Коста! Это безумие! Они изрубят тебя!
— Не спорь! Просто езжай вперед! Разрывай дистанцию! Я не рискую жизнью. Между мной и молодым князем нет вражды. Мы были даже дружны. В худшем случае, он меня ранит.
Спенсер тронул свою лошадь, я последовал за ним, аккуратно придерживая коня, чтобы увеличить разрыв между нами. Сидел полуобернувшись, не спуская глаз с догнавшей нас троицы.
Впереди ехал Бейзруко на своем Черноглазе. Юный князь был бледен. Тени лежали под глазами. Видимо, он еще не оправился от раны, и погоня его измотала. Он был сосредоточен. На меня не смотрел. Его взгляд сверлил спину удалявшегося Спенсера. Было видно, что он сорвется в атаку в любое мгновение.
Я все просчитал. Его враг-англичанин сейчас удалялся. Я загораживал дорогу. И мог — ему не следовало исключать эту возможность — вызвать обвал, когда мой спутник удалится на безопасное расстояние. Значит, от меня исходит угроза. Убивать необязательно, достаточно обезвредить и убрать с пути. Мне осталось лишь спровоцировать князя на атаку.
Я отвернулся, подставляя спину, и напряженно замер. Бейзруко хвалился, что научил коня скидывать передними ногами противника с его лошади. Поэтому следовало ждать нападения Черноглаза. Сейчас подходящий момент. Мне было нужно соскользнуть со своего Боливара (я не был оригинален в именовании своих лошадей) в ту самую секунду, когда копыта Черноглаза устремятся к моей спине. Потом я намеревался развернуть свою лошадь поперек тропы и использовать ее как баррикаду. Времени Спенсеру я выиграю таким маневром достаточно, чтобы преодолеть самый опасный участок тропы перед ледником.
Я все рассчитал почти верно. Почти! Черноглаз меня атаковал, а я чуть замешкался. И его копыто меня зацепило. Вместо плавного соскока вышло неловкое приземление. Я не упал, нет. Устоял на ногах. Потерял несколько бесценных секунд, восстанавливая равновесие. И, к сожалению, приземлился не с той стороны лошади, как было задумано. Не у скалы, а у пропасти. Тем не менее, я принялся толкать Боливара, пытаясь развернуть.
Бейзруко спрыгнул со своего коня и двинулся на меня. Морщился от раны в груди, но кинжал держал крепко. Он не предлагал мне уйти с дороги. Я, к своему ужасу, вдруг понял, что предложения разойтись миром не будет: он идет убивать.
— Разве между нами есть вражда? — попытался я его остановить, взывая к его разуму и оставив попытки загородить проход лошадью.
— Теперь мне достанутся твои револьверы! — усмехнулся князь, надвигаясь и отводя руку для удара. — Слабак! Ты даже не обнажил свой кинжал!
— Остановись, князь! Я заговоренный! — предпринял я безумную попытку избежать смерти. Моего скромного запаса адыгских слов хватило на нашу беседу.
— Что скажешь на это, удэ⁈ — вскричал князь и с силой ударил меня кинжалом в живот.
Звякнуло! Кинжал вонзился точно в центр пояса с золотыми монетами. Я почувствовал тупой удар, но воистину драгоценный металл меня спас.
Князь отступил на шаг и замер в ошеломлении. Глаза его расширились. В правый тут же с силой влетела стальная полоска немого алжирца. Я исполнил левой рукой свой лучший бросок ножа Бахадура. Тренировки не прошли даром.
Бейзруко зашатался, выронил кинжал и упал лицом вперед. Я подхватил тело у самых камней тропы, не давая лицу князя разбиться. Осторожно опустил и перевернул на спину. Князь был мертв.
Молчун, забыв, что значит его имя, тут же с жаром начал что-то долго объяснять «турку». Слова «колдун» и «заговоренный» то и дело мелькали в его речи. Его спутник испуганно смотрел на меня, не моргая и не пытаясь что-то предпринять.
— Джанхот! — окликнул я Молчуна, опускаясь на колени у мертвого тела. — Принеси бурку и бурдюк с водой.
Он, к моему удивлению, повиновался. Несколько даже суетливо, как мне показалось. Спрыгнул с коня, принес то, что я потребовал. Расстелил бурку рядом с телом Бейзруко. Я с трудом вытащил стальную пластину из глазницы. Сделал знак Джанхоту ухватиться за ноги погибшего князя. Сам взялся за плечи. Мы перенесли тело на бурку.