После этого Никол захохотал.
«Вот те на! — я был обескуражен. — Никол выдал нам версию поговорки, которую я вспомнил, когда торговался с ювелиром в Чуфут-кале. Сказал, что турецкая. Я, в свою очередь, знал про русскую, в которой самыми лихими оказывались греки. Более того, в этой же версии я как-то вычитал её у Лескова. И кто прав? Может, действительно, она турецкая. И турки так высказались про армян. А русские переиначили, следуя из своих реалий, в которых греки для них были хитрее всех».
А потом мне вдруг стало все равно, кто из нас прав. В голову пришла другая мысль, заставившая горько усмехнуться.
«Армяне. Греки. Что же мы за люди такие, что так кичимся тем, что всех надуваем? Тоже мне — доблесть! Вон, как Никол хохочет! Да, что он? Я сам разве не испытывал прилив гордости за соплеменников, когда налево и направо рассказывал эту пословицу многим и многим⁈ А разве этим нужно гордиться? Ха! Рассуждаю, как черкес! Как Зелим-бей, а не Коста!»
Вспомнил мудрого Тиграна.
«Лавочник же… Как был добр ко мне. Предан. Как помогал. Надул на две монеты? Так это был уговор и игра. Был бы такой же, как Никол, схапал бы мои две монеты и не предупредил, что уже их взял. Что тут скажешь: нет кичливых, завистливых или трусливых народов. Есть хвастуны, гордецы и трусы. У каждого народа такие есть!»
— Коста, Коста! — Спенсер растолкал меня.
— Да! Извините! — я улыбнулся. — Задумался.
— Нам пора выполнить наше обещание хозяйке.
Я перевел.
— Да, да! — имя супруги действовало на Никола безотказно.
Мы поблагодарили его за обед. Он крикнул рабыню, чтобы она нас проводила.
Рабыня завела нас в комнату.
— Передай, пожалуйста, хозяйке, что доктор готов осмотреть больную.
Рабыня кивнула, вышла.
— Ты как, Эдмонд?
— Нормально, Коста. Не волнуйся. Безусловно, очень хочу спать. Но данное слово — прежде всего. Надеюсь, что времени много не потратим.
Раздался стук в дверь. Я подошел, открыл её. На пороге стояла Кинша. Рядом с ней — молодая девушка с опущенной головой.
— Прошу вас!
Женщины вошли. Спенсер улыбнулся, ободряя девушку.
— Какое интересное лицо, не правда ли, Коста? — Эдмонд не удержался.
— Да. Красивая девушка.
— Ну-с, посмотрим!
Спенсер за время пребывания в горах усвоил все уроки. Чего стоила лишь история с коленом старой жены Хоттабыча? Поэтому вел себя во время осмотра со всеми возможными предосторожностями, проявляя исключительную любезность. Такое поведение не могло не отразиться на девушке. Поначалу робкая и стыдливая, она через пару минут набралась храбрости, перестала краснеть.
Прежде, чем послушать её дыхание, Спенсер через хозяйку попросил разрешения приложиться ухом сначала к груди девушки, потом к спине. Кинша кивнула и предупредила девушку, что в этом нет ничего дурного. Что так надо. Девушка ответила только:
— Да, госпожа!
Все время, пока Спенсер осматривал больную, он задавал вопросы. Я переводил. Девушке не пришлось отвечать. За неё говорила Кинша. И я еще раз поразился тому, с какой любовью и трепетом она относилась к своей рабыне. Она знала и когда болезнь началась, и как она протекала все это время.
Наконец Спенсер закончил. Кивнул мне. Я посмотрел на Киншу.
— Можешь идти, — сказала хозяйка девушке.
Девушка поблагодарила нас. Вышла, прикрыв за собой дверь.
— Ну, что? — Кинша с надеждой смотрела на Спенсера.
Спенсер вздохнул. Развел руками. Кинша все поняла.
— Увы. Увы. У неё последняя стадия чахотки. И никакая земная сила не сможет её спасти.
Когда я перевел это Кинше, она тут же зарыдала. Мы уже знали и не сомневались в благородстве и редкой красоте души Кинши. И все равно, мы оба растерялись и были поражены. Кинша сейчас рыдала искренне, как если бы речь шла не о её служанке-рабыне, а — единственной дочери!
— Наши искренние соболезнования! — нашел в себе силы произнести.
— Спасибо! Спасибо! — Кинша вздохнула, утирая слёзы. — Я предполагала. Но вы же знаете, человек надеется до последней минуты!
— Да, уважаемая Кинша!
— Спасибо! Отдыхайте!
Кинша вышла из комнаты. Мы переглянулись со Спенсером.
— Удивительная женщина! — признался Эдмонд.
— Да. Удивительная, — согласился я. — Ложись, Эдмонд. Тебе нужно поспать!
— А тебе разве нет⁈
— Нужно, конечно! Только схожу сначала на базар. Нужно купить кое-что из вещей. А то нам и надеть нечего.
— Да, ты прав, друг мой! Но базар же никуда не денется. Можно и потом.
— Нет. Пойду сейчас. Мне так спокойнее. Не волнуйся. Я в норме!
— Хорошо.
Спенсер лёг, я накрыл его одеялом. Вышел из комнаты. Кажется, Эдмонд заснул сразу, как только его голова коснулась подушки.