– Боже, как? – пробормотала я. Здесь не было никаких коробок, никаких мест, куда можно спрятать змею. Я искренне надеялась, что она не доберется до нашего стола – Томас точно упадет в обморок.
– Вы даже можете… – воскликнул Мефистофель, кувыркаясь по сцене, причем цилиндр оставался у него на голове, он его не придерживал, – влюбиться.
Он коснулся цилиндра, и тот свалился ему на руки, как акробат, перепрыгнувший трапецию. Как и любой великий шоумен, он показал шляпу, чтобы мы убедились – это обычный цилиндр, разве что слишком яркий. Полностью обойдя сцену, он подбросил цилиндр в воздух и поймал, дернув запястьем. Я не моргая смотрела, как он засунул руку по локоть в шляпу и вытащил дюжину чернильно-синих роз.
Его шляпа была абсолютно обыкновенной. Я была в этом почти уверена.
– Предупреждаю вас еще раз: не слишком привязывайтесь. – Голос Мефистофеля гремел так громко, что отдавался эхом у меня в груди. – Хоть мы и хвастаемся смертельно опасными номерами, никто не вечен. Не настанет ли сегодня ночью конец для некоторых? Не потеряете ли вы сердца? Или, – он через плечо ухмыльнулся толпе, – вы потеряете головы.
Прожектор осветил размалеванную куклу-клоуна, которой мгновение назад не было. Повернувшись, одним изящным движением ведущий метнул через сцену кинжал. Тот перевернулся в воздухе и погрузился в шею куклы с глухим стуком, заставившим публику умолкнуть. Одно напряженное мгновение ничего не происходило. Все замерли от ужаса. Мы ждали, боясь дышать. Тело куклы упорно оставалось приколото к доске, на которую до этого опиралось. Прошло еще мгновение, и Мефистофель хмыкнул.
– Ну, так не пойдет. – Он топнул. – Повторяйте за мной!
Топ. Топ. Топ.
Пассажиры подчинились, сначала медленно, затем обеденный зал неистово задрожал. Фарфор дребезжал, серебряные столовые приборы катились по столам, мерло выплескивалось из бокалов на дорогие скатерти, наши изысканные столы теперь напоминали места преступления. Решив ненадолго забыть о хорошем воспитании, я тоже топнула. Томас со смущенным видом последовал моему примеру.
Топ. Топ. Топ.
Топот отдавался в каждой клетке моего тела, заставляя кровь пульсировать в этом ритме. Это было нечто животное, дикое и в то же время… волнующее. Не верилось, что столько лордов, леди и благородных пассажиров первого класса поддались гедонизму и разгулу.
Миссис Харви обрушила на стол затянутые в перчатки кулаки, добавив воодушевления в топот, грохочущий в моих ушах. Мисс Прескотт сделала то же самое. Через мгновение голова куклы бухнулась на пол и покатилась к блестящим сапогам ведущего.
Топ. Топ. Топ. Казалось, никто не готов прекратить дьявольский ритм. Мефистофель был дирижером этой нечестивой симфонии, он сотрясал руками воздух, и топот достиг своей высшей точки.
– Тишина! – закричал он, и его голос перекрыл все остальное. Топот стих, словно ведущий был кукловодом, дергающим за ниточки. Некоторые, встав, восторженно кричали, несколько мужчин в шелковых цилиндрах громко свистели.
Мисс Прескотт поднялась со стула. Ее лицо пылало, глаза горели, она не обращала никакого внимания на сердитые взгляды родителей.
– Браво! – закричала она, хлопая в ладоши. – Я говорю: браво!
Мефистофель задумчиво смотрел на отрубленную голову, будто заново переживая назойливое воспоминание, настолько гнусное, что его нельзя забыть, куда бы он ни сбежал. Я подумала, что его искусные иллюзии, как и все остальное, имеющее к нему отношение, на самом деле не то, чем кажется. К моему изумлению, он поднял голову куклы и подбросил в воздух, там она взорвалась фейерверком искр, похожих на падающие звезды, которые сгорали, не долетев до пола из черно-белых плиток. Нас всех накрыла тишина.
– Итак, я спрашиваю еще раз: что вы потеряете до истечения недели? Сердце? Голову? Возможно… – Он растягивал слова, его лицо погружалось в тень по мере того, как люстры медленно приглушали свет, пока не погасли совсем. – Вы потеряете жизнь, саму душу в этом магическом круизном шоу.
Задохнувшись, я подняла руки в перчатках, но с трудом могла их разглядеть. Мое сердце забилось быстрее, я озиралась в кромешном мраке, восхищаясь и одновременно опасаясь, не притаилось ли здесь чудовище. Похоже, это интриговало не только меня. В темноте шелестели возбужденные шепотки. Обещание смерти было более манящим, чем перспектива влюбленности. Вот такие мы отвратительные существа: жаждем опасности и тайн вместо счастливого конца.