С этими словами он вернулся в мужскую спальню.
Постепенно собравшиеся вернулись в свои постели, услышав перед этим, как Фаррел с треском захлопнул взломанную дверь.
Несколько минут Фаррел осыпал проклятиями Америку, американцев и всех женщин на свете. Эта пара полностью игнорировала его, когда давала друг другу лживые клятвы в любви, как будто его и не было в комнате. Подсчитав, сколько денег он потратил на поиски Риган, на ухаживания за ней, он разъярился еще больше. А Риган соблазнилась этим животным, которое выбивает двери, этим безмозглым бездельником, которого все, знавшие его, считали дураком. Эта женщина не в себе!
Она вообще принадлежит ему, Фаррелу Бэтсфорду. Он прошел через тяжкие испытания, чтобы получить ее деньги, и теперь от них не откажется.
Фаррел быстро набросил халат и отправился на поиски Марго. Он понимал, что такая женщина не оставит безнаказанным подобное унижение на людях; возможно, вдвоем они что-либо придумают.
– М – м – м – м – м, Тревис, – проворковала Риган, проведя ногой по его ноге. В лучах восходящего солнца ее кожа казалась золотистой.
– Больше не трогай меня, – сказал он. – Этой ночью ты меня довела до изнеможения.
– Но ты же не думаешь, что это навсегда, – Риган рассмеялась, поцеловала его в шею и стала тереться об него.
– Если ты не хочешь устроить для дочери представление, то веди себя пристойно. С добрым утром, любимая, – произнес Тревис.
Риган отпрянула вовремя – как раз в этот момент ее дочь бросилась на них и упала на живот Тревиса.
– Ты вернулся домой, папа! – вскричала она.
– Можно мне сегодня покататься на пони? А мы пойдем опять в цирк? Ты научишь меня ходить по канату?
– А что, если мы не в цирк пойдем, а поедем домой? Слона у меня нет, зато есть много других животных, да к тому же еще и братишка.
– А Уэсли знает, как ты его называешь? – спросила Риган, но Тревис не ответил.
– А когда мы поедем? – спросила Дженнифер у матери.
– Может быть, через два дня? – спросила она, поглядев на Тревиса. – Мне нужно многое сделать.
– Так, деточка, – заявил Тревис. – Ступай на кухню и позавтракай. Мы скоро придем к тебе. Мне пока нужно поговорить с мамой.
– Поговорить? – ответила Риган, когда они остались наедине, и прижалась к нему. – Мне очень нравятся наши беседы.
Он обнял ее; глаза Тревиса смотрели серьезно.
– Я не случайно сказал, что хочу поговорить с тобой. Мне нужно знать, кто ты такая и что делала в одной ночной рубашке в доках Ливерпуля в ту ночь, когда мы встретились.
– Полагаю, будет лучше, если мы вернемся к этому как-нибудь в другой раз, – ответила она как можно беззаботнее. – Меня ждет огромная работа.
Тревис обнял ее.
– Послушай, я знаю, что пережитое принесло тебе немало страданий. Когда мы уплыли из Англии, я не требовал от тебя ответа, но теперь мы встретились, ты вне опасности. Я не позволю обидеть тебя, но хочу все о тебе знать.
Она не сразу смогла приступить к рассказу. В памяти всплыла та ночь, когда она встретила Тревиса, и вся ее предыдущая жизнь. С тех пор много лет она жила как свободный человек, познакомилась со многими людьми, узнала, как они живут, и теперь понимала, насколько ее детство напоминало жизнь в тюрьме.
– Пока я росла, я была полностью лишена свободы, – начала она совершенно спокойно, но воспоминания о том, как с ней обращались в детстве, постепенно все сильнее распаляли ее.
Тревис ни разу не поторопил ее, а только сжимал в объятиях. От близости его рук и тела она чувствовала себя уверенно, рассказывая историю своей жизни. Риган потребовалось немало времени, чтобы дойти до той ночи, когда услышала, как Фаррел и ее дядя сговариваются. Тревис не произнес ни слова, но тело его напряглось.
Риган продолжала свое повествование: рассказала, какие чувства к нему испытывала, как боялась его, но как льнула к нему, разрываясь между желанием доказать, на что способна, и стремлением укрыться за его силу. Она поведала о горьких днях в его доме, когда ее охватывал страх перед окружающими; смеясь, вспоминала, как до смерти боялась отдавать распоряжения собственной прислуге.
Она закончила рассказом о том, как бежала от него, об оставленных за собой следах, о горьком разочаровании, когда он не разыскал ее и не приехал за ней.
– Дома я мог бы тебе помочь, – произнес Тревис, когда она замолчала. – Только я понимал, что тебе и это было бы обидно. В тот день, когда ты обожгла руку и приехала Марго, я был готов убить Мальвину.
Повернувшись, она посмотрела ему в глаза:
– А я и не знала, что тебе об этом известно.
– Я знаю почти все, что происходит у меня на плантации, – объяснил он. – Но, честное слово, я не знал, как помочь тебе. Мне казалось, ты должна помочь себе сама.
– Неужели ты всегда прав, мой милый прекрасный муж? – спросила Риган, гладя его лицо.
– Всегда. Надеюсь, ты будешь помнить об этом и отныне во всем слушаться меня.
Она улыбнулась ему своей самой ласковой улыбкой:
– Я собираюсь в любом деле драться с тобой. Как только ты отдашь мне распоряжение, я…
Но она не договорила, потому что Тревис громко чмокнул ее и вытолкнул из постели.
– Вставай, одевайся и иди проверь, достаточно ли у Бренди наготовлено еды для меня. В ответ ему в лицо полетела подушка.