Тревис с презрением прервал ее:
– Он был добрым только с тобой, и ни с кем больше.
– А я была бы добра с тобой, – с мольбой произнесла Марго.
– Нет! – резко ответил Тревис. – Ты бы меня ненавидела, потому что я никого не обманываю и не обкрадываю. Ты бы сочла это моей слабостью.
Марго не отрывала глаз от бокала.
– Но почему она? Почему эта тщедушная бесцветная крыса с английской свалки? Она не умела приготовить даже чашку чая.
– Ты и сама знаешь, что она не крыса со свалки, ты так не думала, когда потребовала у нее выкуп пятьдесят тысяч долларов. – Тревис вспомнил их встречу в Англии, и глаза его засверкали. – Тебе стоило бы увидеть ее, когда мы только встретились: грязную, испуганную, в разорванной ночной рубашке. Но говорила она как английская леди высшего круга. Она четко произносила каждое слово, каждый слог. Она оставалась леди, даже плача.
– Ты женился на ней из-за ее напыщенного говора? – в бешенстве выкрикнула Марго. Тревис улыбнулся своим мыслям.
– Я женился на ней из-за того, как она смотрела на меня. От ее взгляда мне кажется, что во мне десять.., нет, двадцать футов роста. Когда она рядом, я способен на многое. И я с радостью видел, как она взрослеет. Она сама превратила себя из запуганной девочки в женщину. – Он улыбнулся еще шире. – И она всецело принадлежит мне.
Пустой бокал Марго пролетел через комнату и разбился о стену за головой Тревиса:
– Ты что думаешь – я буду молча выслушивать твою болтовню о другой женщине?
На лице Тревиса появилось жесткое выражение.
– Тебе вообще нечего меня слушать. Сейчас я пойду за дочерью и увезу ее домой.
Стоя у основания лестницы, он повернулся к ней:
– Я хорошо знаю тебя. Я знаю тебя потому, что отец обучил тебя подлыми способами добиваться своего. Ну, раз Дженнифер не пострадала, на этот раз я не подам в суд. Но если еще хоть раз…
Речь Тревиса замедлилась, потом он замолчал и провел рукой по глазам. Внезапно его охватила сонливость, и когда он шел вверх по лестнице, то вид у него был как у пьяного.
Вскоре после того, как Тревис уехал из гостиницы, растерянная Риган вернулась в свою комнату, где ее ждал Фаррел.
– Риган, прошу, скажите, что происходит. Вашу дочь кто-то обидел?
– Нет, – прошептала она. – Не знаю. Ничего не могу сказать.
– Сядьте и расскажите мне все, – предложил он, обняв ее за плечи.
Рассказ Риган длился всего несколько минут.
– И Тревис оставил вас страдать в одиночестве? – изумленно спросил Фаррел. – Вы не знаете, что происходит с вашей собственной дочерью, и понадеялись на то, что он отнимет ее у своей бывшей любовницы?
– Да, – растерянно ответила она. – Тревис сказал…
– А с каких пор вы позволяете посторонним руководить собой? Разве вам не хотелось бы поехать к дочери, а не оставаться здесь в неведении?
– Да! – решительно ответила она и выпрямилась. – Конечно.
– Тогда нам нужно ехать. Мы сразу же уезжаем.
– Мы?
– Да, – ответил Фаррел и взял ее за руку. – Мы – друзья, а друзья помогают друг другу в беде.
Только позже, когда они на повозке мчались на юг, в сторону плантации Тревиса, Риган сообразила, что никому не сказала, куда направилась. Но мысль эта сразу же улетучилась, потому что она очень беспокоилась о благополучии дочери.
Дорога длилась много часов, и, по мнению Риган, ехали они слишком медленно; в конце концов она задремала, и вдруг ударилась головой о борт повозки. Она проснулась, почувствовав, что Фаррел взял ее за руку. Повозка стояла на месте, а Фаррел уже спрыгнул на землю.
– Почему вы остановились? – спросила Риган.
Он снял ее с сиденья и опустил на землю рядом с собой:
– Вам нужно отдохнуть, и мы должны поговорить.
– Поговорить? – вскрикнула Риган. – Мы можем поговорить позже, а в отдыхе я не нуждаюсь.
Она попыталась отстраниться, но он крепко держал ее.
– Риган, разве вы не знаете, как сильно я люблю вас? Вы ведь понимаете, что много лет назад, в Англии я любил вас? Ваш дядя предложил мне деньги, и я взял их. Но я бы женился на вас и без такого соблазна. Вы были такой ласковой и невинной, такой прекрасной.
Охваченная беспокойством за дочь, Риган не подумала, что оказалась наедине с этим человеком в далеком лесу.
Она изумленно отпрянула от него.
– Фаррел, ради бога! Ну с чего вы взяли, что я идиотка? Вы никогда не любили меня, не любите сейчас и любить не будете. Вам нужны только мои деньги, но вы их не получите. Поэтому будьте мужчиной: отправляйтесь в Англию, в ваш красивый несчастливый дом и оставьте меня в покое.
Фаррел отшвырнул ее. Риган ударилась спиной о повозку и опустилась на колени.
– Да как вы смеете так разговаривать со мной, – прошипел он. – Моя семья происходит от королей, а ваша – от простых купцов. Я готов унизиться и жениться на женщине, подобной вам, которая больше знает о деньгах, чем о кружевах, потому что…
Пока он разглагольствовал, Риган стала собираться с мыслями. Ее беспокоила судьба дочери и не было дела до Фаррела. Она ринулась вперед и головой, как тараном, ударила его между ног.
От боли Фаррел согнулся, и Риган бросилась бежать.
Одного взгляда на повозку хватило, чтобы понять: Фаррел распряг лошадей, поэтому ей потребуется слишком много времени, чтобы вновь запрячь их. Подобрав юбки, она бросилась назад, к дороге, и увидела, как за поворотом скрылся старый потрепанный фургон. Собрав все силы, она догнала его.
Фургоном правил старик с седыми бакенбардами.