— И как это понимать? Хочешь, сам выбирай, уж коли такой привереда! Только запомни, что нам определённо нужно попасть в эту золотую жилу. Слышал, там может скрываться и не только двадцать тысяч… — кинул многозначительный взгляд и тут же прикрыл глаза, закинув руки за голову. — Не выбирай какую-нибудь дальнюю планету, нам нужно в кратчайшие сроки завтра добраться до денег. Тебе на решение пять минут.
Но Грут отозвался раньше, подав сигнал шелестением листьев и как-то радостно произнеся:
— Я есть Грут! — Ракета лениво приоткрыл глаза и вопросительно глянул на партнёра. Тот восторженно смотрел на него, будто открыл что-то невероятное. Енот цокнул, тяжко выдохнул и пробормотал:
— Давай уже, говори! Только без всяких цветочков, светлячков и прочей дребедени, символизирующей твою радость, — дерево активно закивало, а после, слегка увеличив карту, ткнуло на сверкающий синеватым отблеском астероид, похожий формой на тот, куда они хотели, только раза в два меньше и почти что необитаемый. Ракета пару секунд был в ступоре, потом присвистнул, почесал голову и сказал:
— Вот это выбор! Ты бы это… ещё чего постраннее выбрал. Вообще было бы супер!.. — видно было, что Ракета в замешательстве. Его друг нахмурился.
— Я есть Грут…
— Да нет, с этим всё в порядке! В смысле, расположение хорошее, ничего лучше не придумаешь. И лететь нам с тобой потом оттуда… показывает, что всего часа три. Великолепно! Но… с этим местом что-то не так, ты сам знаешь… — настороженно произнёс Ракета и повёл ушами. Грут беззаботно покачал головой.
— Я есть Грут!..
— Да я и сам понимаю, что слухи могут быть лживыми, но всё-таки… Говорят, на этом астероиде холодно так, что довольно прохладно становится в самом корабле даже на максимум обогреве, а почему так происходит — чёрт его знает! К тому же, там всюду валяются странные синие и голубые камни, свойства которых ещё не изучены. И вообще: говорят, что, прилетая туда, становишься сам не свой… — Ракета как-то впервые за весь сегодняшний день серьёзно на него посмотрел, а потом с подозрением глянул на этот лазурный астероид вновь, слегка приблизив карту. Грут многозначительно на него глянул, и енот вполне понял этот взгляд.
— Ну да, с другой стороны, чего бояться? С ума сойти нам точно не грозит — уже давно сошли, а от холода у меня есть шерсть, а у тебя… да ты и не мёрзнешь, не представляйся! — вдруг заявил он, глядя на вопрошающего его Грута. Тот издал какой-то странный звук, расценённый Ракетой как лёгкое разочарование.
— Я есть Грут.
— Правильно, летим! Хоть новое место увидим, и то хорошо, — Ракета развернул корабль на сорок пять градусов влево и рванул. — Там перекусим — вроде что-то не просроченное у нас осталось — и переночуем. И завтра же отправимся за обогащением. Но, ты знаешь, появляться снова там, — он указал на покинутый ими Ксандар, — нам категорически нельзя. Первое время. Потом посмотрим.
Грут кивал на практически каждое его слово, послушно сложив ветки. Кинув беглый взгляд на него, Ракета заметил под его креслом штук пять или шесть пуль; недовольно цокнув, он сполз с кресла и, ловко забравшись на него, вытащил застрявшую в ветках на голове ещё одну пулю. Выбросил и, не слезая с плеча, стряхнул лапами.
— Всё что можно и нельзя на себя собрал! В прошлые разы было меньше. Что-то мы из формы выходим, Грут. Неужели стареем? — оба усмехнулись, хотя у дерева усмешка была весьма странная. Но Ракета всегда распознавал, когда был просто хмык, а когда усмешка, и никогда в жизни особенно над этим не задумывался, угадывая это как-то интуитивно.
— Ладно. На тебе, конечно, прикольно сидеть и всё такое, — Ракета поспешно спрыгнул. — Но кто же будет вести корабль?
Грут как-то вновь неопределённо, даже расстроенно посмотрел на него, но ничего не сказал; енот переместился в своё кресло и скорректировал путь, сделав его чуточку короче — и спать, и есть хотелось весьма сильно. И этому сильно способствовали мерная тряска, глухой рокот мотора и усыпляющая темноватая галактика с россыпью разномастных звёзд, которые почему-то успокаивали. У Ракеты пару раз заурчал живот, а Грут временами дремал, просыпаясь лишь из-за какого-то прирождённого чувства справедливости к своему напарнику; в итоге как-то таким, очень ленивым и тяжёлым образом, они добрались до этого самого астероида, название которого было Виджен*.
Это был довольно небольшой, но слишком развалившийся в своё время астероид, так что теперь все его запутанные пещеры, разломы и впадины славились своей непонятливостью — в них легко можно было заплутать. Карты и те были сложные, потому и следовало быть здесь осторожнее и желательно не выходить и не исследовать астероид. Но, наверное, сотни пропавших в этом месте можно понять: чего стоит один только голубоватый переливчатый свет астероида, который было видно за многие десятки световых лет вокруг него; поговаривали, что Виджен можно внести в список самых красивых и загадочных мест галактики, но этот вопрос как-то быстро умяли, видимо, посчитав астероид слишком опасным. Но, как бы то ни было, люди и не люди и вообще все, кто только может быть, слетались сюда, пускай и в небольших количествах и с разными целями, но всё-таки слетались. И сейчас, судя по забитым островкам, где не росли кристаллы, можно было сказать, что Виджен довольно популярен. И девяносто процентов этих существ — наверняка преступники и прилетели сюда лишь ради того, чтобы переночевать или отдохнуть.
Пушистый боец, чертыхаясь, едва нашёл свободное место, перед этим облетев почти что весь астероид. Это был небольшой, мелкий грот; не сказать, чтобы кристаллы там отсутствовали полностью, но их было в разы меньше; садить же корабль на них было сущим убийством. Ракета аккуратно завёл корабль в тот грот и стал медленно садить; послышался скрежет, и он чуть не взбесился — низ всё-таки поцарапался.
— Чтоб их всех!.. — в сердцах крикнул он, упорнее схватившись за руль. — Даже парковочных мест нормальных придумать не могут!
Корабль гулко крякнул и наконец грузно опустился всем дном на поверхность; где-то с боков захрустели кристаллы, но, благо, не об корпус. Только сейчас, откинувшись на кресло, Ракета мог спокойно выдохнуть и утереть пот со лба; Грут заинтересованно на него посмотрел и во всё это время оставался безмолвным наблюдателем. Енот увеличил обогрев салона и, оглядев открывшееся их взору сияющее тёмно-лазурное поле, беспечно слез с кресла и отправился вглубь салона в свою уютную каморку.