А агрессивный Финн, что рвался к Ленинграду,
Хотя и прятал в шалаше вождя,
Дешёвый лес вывозит без преграды
И точит финку, чтобы Выборг отобрать.
Медлительный Эстонец переносит
наш памятник. И вместе с Латышом
Безбожною хулою нас поносит.
А ведь без нас ходил бы голышом.
Коварный Белорус, в лицо нам улыбаясь,
За нефть и газ лишь только любит нас.
А сам тихонько с Западом сближаясь,
В предательской ухмылке щурит глаз.
УкрАина – ведь часть родной земли,
И та всё норовит нам жизнь испортить.
Украла деньги, газ, и часть души,
Ту, что зовётся Крымский полуостров.
А с гор летят грузинские орлы
И льют на нас отравленный «Боржоми»...
Эта часть у меня не получалась, и я несколько раз её переделывал, но так и не доделал. То грубо получалось, то не смешно, то и вовсе матерно, поэтому я упустил пару строк и продолжил:
Азербайджан, а с ними и Казах
Хозяйничают в нашем Каспий-море
И за спиною, нашею сплетают,
Грабительские злые договоры.
А Средний Азиат, тот наводнил,
Просторы наши гастробайтной силой.
Тем самым экономику смутил,
И работящий наш народ обидел.
Китаец смотрит косо на Сибирь,
И нам назло рожает миллиарды.
Хоть чайна-тауны возводит на Руси
Сам глотку перегрызть всегда нам рад был.
Жестокий Самурай грозит за острова,
И угрожает сделать харакири.
Забыв, что мы, «Тойоту» возлюбя,
Им в Питере заводы подарили.
И замыкая этот адский круг,
Как не помянуть главного злодея
Что отобрал Аляску, как-то вдруг,
И разоряет долларом людей.
А сколько внутренних ещё у нас врагов:
Педрил, интеллигентов-диссидентов,
Солдатских матерей, шахтёрских вдов,
И «несогласных», и агентов, и адептов.
И нашей армии работа предстоит,
Такая, что всегда была под силу
Героев миллионы положить,
Но возродить Великую Россию!
Уж не помню под влиянием чего, я написал это в своё время. И не знаю, с чего вдруг решил именно это прочитать. Ну, прочитал то, что есть. Что счёл подходящим сегодня. Я ведь не напрашивался, они сами пристали с этими стихами. А другие, я не мог читать, у меня там больше лирика, там совсем детям нельзя.
И что, интересно, пока я не произнес стихотворения вслух, мне казалось, что стих очень подходит. Я был захвачен идеей прочитать именно это, а теперь прочитав и обессиленно глядя по сторонам, понимал, что совсем это не к месту, тут. Особенно тут. Стало вдруг нестерпимо стыдно, как если бы я стоял без штанов вот так тут перед всеми.
Но было поздно. Оставалось уповать на то, что никто не слушал внимательно. Правда, про педрил - это, наверное, сложно не услышать. Про педрил это я зря.
В президиуме лишь директриса внимательно и серьёзно смотрела на меня, остальные, сидели опустив глаза в стол. Зал похлопал. Сидящие в президиуме тоже. Только директриса не хлопала, а внимательно продолжала смотреть на меня.
Я улыбнулся и сел.
После меня выступил трудовик, говорил о трудовом воспитании и морально - политических качествах, которые надо воспитывать.
Когда всё закончилось, все встали, я попрощался со всеми, но директриса не ответила на мой поклон, а отвернулась и пошла в сторону. Ко мне подошел, какой-то крепкий мужчина, возможно физрук.
Он серьёзно посмотрел на меня и спросил:
-В этом вашем, так сказать, стихотворении, чувствуется какая-то ирония. Вы что-то хотите сказать этим всем?
-Да нет ничего,- машинально парировал я.
-А мне кажется, что хотите как-то посмеяться над святым, для многих. Да ещё тут в присутствии детей. А слово «педрила», оно и вовсе неприемлемо. Это же растление. Да у вас там сквозит разжигание национальной розни. Мне, кажется, вы там спутали и врагов, и друзей.
-Это просто стихотворение. Оно ведь у поэта идёт от сердца. Не от головы.
-Вот я и вижу, что с головой вы не дружите. Такое при детях прочитать. Это позор. Этого мы так не оставим. Ещё вернёмся к этому разговору. Это же был патриотический праздник, а вы устроили такой балаган!
-Патриотизм - последнее пристанище негодяя. Это не я, это Марк Твен сказал – улыбнулся я и повернулся я к нему спиной:
- Всего вам хорошего.
Из толпы выбежал Колька, я взял его за руку, и мы пошли. В планах было отправится в пиццерию.
-Ну, пап, здорово ты выступил.
Я улыбнулся. Я так редко это слышал: «Папа»
Гром грянул через несколько дней. Звонила бывшая.
-Ты что, идиот!? Что ты там за стишки читал при детях? Меня в школу вызвали! Ты совсем сбрендил! Ты знаешь, что теперь Колька из двоек не вылезет. Нам в другую школу придется переводиться, нам теперь жить спокойно не дадут. А обэжэшнику что ты наговорил? Говорит, что ты его обозвал негодяем.