Проходя по вычищенному от льда и снега проспекту, Унгерн очутился в ярком квадрате света на брусчатке тротуара. За большим окном гремела музыка, хохотали и хлопали пробками от шампанского. Кадетам, да еще в форме, сюда нельзя. Да и что он забыл здесь, обычное артистическое кафе с преглупейшим названием «Кривой Джимми». Мало пьют, зато много болтают. Дурацкие куплеты, стишки. «Я послал вам розу в бокале голубого, как неба Аи…». По такому холоду послали бы лучше стакан водки, дураки ей Богу… Барон замедлил шаг и скользнул взглядом по веселившейся в зале богемной публике. Что не говори, а в свои девятнадцать хочется туда, где водят хороводы девушки в прозрачных туниках. И видно, что им жарко, а туники только мешают. Или вот, внезапно взревели фанфары и в зал торжественно внесли усыпанный цветами… гроб, в гробу улыбается абсолютно голая грудастая женщина. Серебряный век — хулиганил, пугал, восхищал, возносил, низвергал…
Унгерн заметил, что за ним тоже наблюдают. Столик прямо у окна, лицо дамы прикрыто веером. Только черные глаза, внимательный и даже неожиданно строгий взгляд. «Мальчишка! Озорник! Немедленно в казарму!». Он бы послушно ушел, но на широко раскрытом веере волшебные драконы начинают шевелиться, оживают, сладострастно извивают свои хвосты, потом, разинув зубастые пасти, бросаются в схватку. Через стекло окна барон видел это совершенно отчетливо, готов присягнуть. Несколько взмахов, изящных поворотов и скоротечный бой закончен — сказочные рептилии успокаиваются, своей повелительнице позволяют сложить веер.
Очнувшись, Унгерн недоверчиво помотал головой и сдвинул набок форменную фуражку. Что это было? Вроде не пил сегодня, хотя и самое время согреться на морозце. Вид у него, наверное, смешной и глупый, потому что незнакомка за толстым стеклом кафе беззвучно рассмеялась. Вот тебе и «Кривой Джимми»! Чертовщина, да и только! Женщина с веером что-то быстро пишет на салфетке и прижимает ее к окну. «Приезжайте завтра вечером в Старую деревню на Черной речке, спросите усадьбу Доржиева. Я буду там»…
В казарме барон уснул сразу. Он боялся опоздать на новый поединок драконов, явились они вовремя и не обманули его ожидания…
За третью подряд самоволку могли отчислить и весь следующий день пришлось придумывать, как улизнуть из Корпуса. А впрочем, не всё ли равно? Военным моряком барону не быть. Так он решил: скукотища тут зеленая — шканцы, вахты, бухты-барахты… А есть еще такая прелесть, как таблицы вводных данных для орудийной стрельбы. Длиннющие столбцы равнодушных цифр, поправка на ветер, поправка на скорость. Ерунда, короче, всякая…То ли дело его верный друг — конь черной масти Батыр. По-монгольски — Богатырь. Давно манит Унгерна Восток. Где-то там, далеко-далеко, дед его, купец и путешественник, принял буддизм. Во всяком случаи так гласит семейное предание. Теперь эти драконы с веера. Итак, Дама с веером. Вот это приключение! Хотя, позвольте, а как она выглядела эта самая Дама? И как ее зовут? Кого, собственно, прикажите искать в усадьбе Доржиева? Кроме веера с драконом так ничего и не запомнилось. Хотя нет. Ее глаза. Барона остановили у кафе именно глаза, взгляд глубокий и зовущий. Куда? А нужно ли спрашивать? Если знаешь, чем все закончится — не стоит и начинать…
Ехать вечером в Старую деревню никто не хотел. Услышав адрес, извозчики торопливо крестились и отрицательно мотали головой. «Не-е, барин, не поеду! Нечистое там место!».
— Что значит нечистое, балда ты эдакая! Я тебе тройную плату кладу — за весь вечер! — Унгерн сердился, но поделать ничего не мог. Наконец удалось уговорить пьяненького лихача. Выслушав уговоры и посулы, он выругался, смачно сплюнул и за четвертную согласился ехать. Сумма фантастическая даже для Петербурга.
— Слушай, полупочтенный, — начал выяснять барон, устраиваясь в санях поудобнее, — а чего вы все так испугались? Что там за место такое, усадьба Доржиева?