Удобство случая состояло в том, что на приеме не было мужа Мидаты, Эльмоло. Он и другие советники отсутствовали по причине гибели одного из параллельных миров. Был созван срочный совет с целью принятия мер по оказанию помощи мирам, идущим по тому же роковому пути.
По понятным причинам Оним, главная фигура сегодняшнего дня, не мог присутствовать на совете. Ни Эльмоло, ни его окружение не догадывались, что неожиданное падение, вроде бы устойчивой цивилизации, было организовано силами зла. Ониму давался шанс, он не должен был его упустить.
- Но я обещал Эльмоло удивить вас. Разве я могу подвести моего друга? – Нашёлся советник.
- Так это Эльмоло просил вас удивить меня? – Подозревая ложь, спросила Мидата.
- Разве посмел бы я без его соизволения отвлекать вас на мою незначительную персону. Именно по просьбе моего друга я приберёг один предмет для вашего внимания. Вы должны быть первой, кто увидит это чудо.
- Вы явно напрашиваетесь на комплимент. – Раскрасневшаяся Мидата послушно последовала за Онимом.
Они вошли в богато обставленный кабинет. Здесь на почётных местах хранилось много удивительных вещей. Но Мидате не надо было подсказывать, ради чего она сюда приглашена.
Взгляд опоенной женщины сразу приковало тёмное серебряное украшение. Она медленно приблизилась к ожерелью и застыла. Оним украдкой скользнул к любимой и стал осторожно трепать её прекрасные волосы, заколотые на затылке.
Теперь слова были лишними. Неотразимая фея находилась под влиянием отравленного напитка и энергии, исходящей от колдовского серебра.
Заколки выпали из волос Мидаты, и тяжёлые локоны волнистыми потоками разлились по спине и плечам красавицы. Она обернулась лицом к Ониму, и их глаза встретились. Тёмный колдун, как паук обволакивал свою жертву магической паутиной. Прекрасная Мидата не могла сопротивляться, в ней проснулся животный инстинкт, та малая его доля, которая при других обстоятельствах никогда бы не проявила себя. Но теперь Мидата познавала губительную прелесть греха и не задумалась о последствиях.
***
Утром, пробудившись первым, Оним корил себя за то, что заснул и не сделал самого главного — не околдовал Мидату, да так, чтобы у неё не было никаких шансов освободиться. Сейчас женщина очнётся, и жестокое её разочарование будет большим оскорблением для его мужского я.
Чары ночи развеялись, она поймёт, что натворила и возненавидит своего любовника. Оним подскочил к ожерелью и надел его на шею возлюбленной. Возможно, сработает сила, заключённая в украшении. Она вывернет наизнанку подсознание Мидаты. Хорошо бы, чтобы всё чёрное и неприглядное, что сохранилось в ней от древнейших предков, постепенно возродилось. Тогда Мидата станет такой, как её любовник. Из них получится прекрасная пара.
Теперь Оним с волнением и трепетом любовался пробуждением царицы сердца своего. Голубые глаза женщины медленно открывались, она слабо осознавала, где находится и долго припоминала произошедшее ночью.
Внезапно лицо Мидаты омрачилось, заломленные в отчаянном порыве руки, сжали виски. Как подброшенная она вскочила и с негодованием накинулась на Онима. Нежные кулачки застучали по напряжённой груди совратителя.
- Как ты посмел?! Ты же затянул меня в ловушку! Что я скажу Эльмоло? Кто я после этого? – Глаза Мидаты наполнились слезами.
Неверность была очень редким явлением в Мире Двуликих. Она подлежала жестокому осуждению. Но изменника осуждали не сограждане, он сам клеймил себя. И прощение, которое он видел в лицах окружающих, делало душевную пытку ещё более мучительной.
- Ты не как все, - прошипел Оним, вальяжно отстраняя царицу, которой обладал этой ночью, - ты особенная и достойна лучшего. Посмотри, что я подарил тебе.
Мидата вдруг поняла, что единственным одеянием ей служит ожерелье. Теперь хрупкие ладошки неумело прикрыли грудь. Обнажённое тело затрясло мелкой дрожью. Растерянный, опустошённый взгляд вцепился в ожерелье. И страшный дар коварного любовника смягчил потрясение.
Рухнув на пол, Мидата заплакала. Рыдала она долго, истошно, умирая и рождаясь заново, но не той невинной душой, чистосердечной, прекрасной в своей наивности и чистоте — другой — никому незнакомой.