И случилось невероятное! Не выдержали нервы у стойкой Епифании, брызнули вдруг слёзы у неё из глаз. Уронила боярыня голову на ладони, не в силах сдержать рыданий.
Вышеслав прервал чтение. Обняв за плечи, проводил её до спальни и уложил в постель. Сам хотел уйти, но Епифания схватила его за руку, промолвив:
— Со дна печали взяты слова твои, Вышеслав. Слезами написаны из-под скорбного пера. Не думала я, что в тебе столь дивный дар!
«Вот какова сила слова! — восхищённо думал Вышеслав, оставшись один, радуясь первому успеху. — Сила моего Слова о полку Игореве! И Фрося непременно оценит её».
В Рождественский сочельник Игорь принимал в своём тереме гостей.
Как обычно, приехал брат Всеволод с супругой. Прибыли из Рыльска Агафья с сыном Святославом. Неожиданно пожаловал из Чернигова Ярослав Всеволодович со своим любимцем Ольстином. Был среди гостей посол от Всеволода Большое Гнездо, из-за которого, собственно, и объявился у Игоря черниговский князь. Ярослав сгорал от любопытства: «Зачем это понадобился Игорь суздальскому властелину?»
Как раз к сочельнику возвратилась из Галича Ефросинья, привезя долгожданные деньги, целый сундук серебра! Расщедрился-таки Ярослав Осмомысл!
Были и другие гости. И среди них незаметный, но наиболее желанный Игорю — Вышеслав со своей красавицей женой.
В сочельник главное блюдо на столе — сочиво из зёрен и мёда, приправленное сушёными ягодами, либо размолотыми орехами, либо изюмом: кто на что горазд. Выставлялись и прочие скоромные кушанья, благо закончился долгий Рождественский пост.
В этот торжественный день задумал Вышеслав преподнести Игорю свой подарок.
Когда отзвучали заздравные речи и наскучили пирующим грубые проделки и припевки скоморохов, и он громко обратился к хозяину дома:
— Дозволь, князь, иным песенным ладом слух твой порадовать.
Игорь кивнул милостиво.
По знаку Вышеслава челядинцы ввели в гридницу белобородого гусляра, сутулого и костлявого. Бережно поддерживал он перекинутые на широком ремне гусли. Усадили его отдельно на скамье, поднесли пенного мёду в позолоченном турьем роге. Ocушил рог, гусляр, утёрся ладонью, заблестели его живые ясные глаза под косматыми бровями.
Пробежал узловатыми пальцами по струнам, вдохнул полной грудью, и будто наполнился обширный покой густым его басом:
Все находившиеся в зале разом примолкли, даже слуги стали передвигаться тише и незаметней.
Игорь хотел было отпить вина из чаши, но так и не донёс её край до рта, замер в настороженном изумлении.
То же самое выражение было на лице Всеволода, вдруг забывшего про окорок в своей руке. Владимир и Святослав Ольгович, сидевшие рядом, переглянулись. Замолкла Агафья, о чём-то беседовавшая с Ефросиньей. Весёлое лицо Ольги враз стало серьёзным.
Василиса незаметно сделала Вышеславу ободряющий кивок.
А белобородый гусляр продолжал:
В царившем настороженном молчании знатных мужей, княгинь и боярынь было что-то таинственное, словно гусляр околдовал такое множество людей, взиравших на него, как на ангела, сошедшего с небес. Ему внимали с сосредоточенным видом, будто слова его были вещанием свыше.
И звучали гусли, лилась тревожная песнь: