Лиля подошла ближе, чтобы лучше видеть, что чертит дед.
И услышала гневное:
– Пошла вон!
Тихонько ахнув и отскочив назад, она споткнулась и упала бы , если бы Родион вовремя не придержал ее за талию.
Прежде чем выпустить из случайных объятий, он прошептал:
– Это не тебе. Успокойся.
Он не врал. Впечатлительная девушка не обратила сразу внимания, что, крича, Савельев, смотрел не на нее, а совсем в противоположную сторону.
– Я еще жив, стервятница, ты рано заявилась!
– Ничего, я подожду, – весело проговорил женский голос, - люблю наблюдать за представлением из первых рядов.
Как не оглядывалась Макарова, увидеть говорившую не удавалось, и от этого за шиворот словно сыпнуло морозом.
За окном завыла собака – мел в руках некроманта разломался на мелкие кусочки.
– Пошла прочь,темная тварь!
– Я не причем! Это у тебя руки дрожат, – возмутилась невидимая женщина и с укором добавила: – Как и вcякого вора, тебя мучает совесть. В глубине души ты понимаешь, что не достоин спасения.
Савельев на обвинения не отреагировал. Обмакивая указательный палец в белое крошево, он продолжал рисовать защитные символы, замыкая круг.
На долю секунды что-то заслoнило открытое окно – мужчина оторвался от рaботы. Его лицо цветом сравнялось с раздробленным мелом на полу.
– Мы заключили договор, Платон, - вновь заговорила невидимка. – Ты обещал отдать его мне, так зачем нарушил слово? Разве я обманула тебя хоть раз?
Об закрытые ставни окна позади Савельева что-то ударилось. Некромант резко обернулся, не заметив, что носком сапога смазал часть рисунка.
– Скажи! Скажи мне имя, Платон! И я тебя спасу, как делала это не раз!
Мужчина молчал, настороженно глядя в открытое окно.
Вновь завыла собака. Только на этот раз ее тоскливый голос слышался совсем рядом.
– Кому ты отдал его, Платон? – вопрошающий шепот, казалось, заполнил весь небольшой, на одну комнату, дом. - Кому,идиот?
Свечи на столе, зачадив, погасли. В темноте на полу выделялся яркий прямоугольник лунного света, проникающего сквозь окно, да виднелось пламя в печи сквозь щели, оставленные неплотно прикрытой затворкой.
– Скажи имя, Платон, и я остановлю их.
Достав из поясных ножен кинжал с узким, криво изогнутым клинком, некромант порезал подушечку пальца на левой руке. Капля крови упала куда-то в темноту, усиливая линии защитного круга.
Фитили свечей на столе загорeлись сами собой.
– Старый осел, я все равно получу желаемое, - печально проговорила женщина. - Я устала тебя уговаривать… прощай!
Не успела она договорить, как вверху что-то загромыхало – на голову ее собеседника посыпалась побелка с потолка.
– Скатертью дорога, – прошептал он, проводя ладонью по волосам. – И без тебя продержусь до утра.
Стряхивая сухую известку с головы, Савельев увидел затертые символы.
Поспешно вытаскивая мел из кармана, уронил его. Выругавшись, быстро наклонился, что бы поднять.
И не успел.
Пол взорвался, взлетая вверх древесной трухой и комьями земли.
Из ямы, возникшей прямо перед некромантом, вынырнула разбухшая белесая рука – и, дернув за ногу, утянула во тьму.
– А-а-а! – Лиля надрывно завизжала.
И очнулась в объятьях Кирилла.
– Тише, девочка моя,тише, – прижимая к себе и гладя ее по спине, успокаивал взволнованный Булатов.
– Боже… Боже мой, - причитала далеко не богомольная Полина.
Родион Велигор единственный, кто сохранял невозмутимый вид.
– Простите, без воспоминаний в ритуале не обойтись, я и так их оборвал. Скажете, когда можно будет продолжить.
– Ты хочешь продолжить?! – возмутился Кирилл. - У тебя сердца нет? Ты напугал Лилю до дрожи, а ей нельзя…
– Все в порядқе, - быстро перебила его огневичка. – Давайте покончим с этим. Когда получите ответы для Гросса, я хочу узнать, кто та женщина, разговаривавшая с дедом,и чего она от него хотела.
Бабушка, бросив на внучку быстрый взгляд, покосилась на посланника Большой дюжины и едва заметно покачала головой. Велигор ответил легким кивком – они поняли друг друга с полунамека.