Хедер усмехнулась и выпятила вперед грудь.
— Он сказал: «Черт возьми. Хедер, убери свои причиндалы с дивана. Хоть я и люблю тебя, но это не значит, что мне нравится, когда твои мазилки прилипают к моей заднице».
Шеба рассмеялась.
— Красиво выражается твой старик.
— В тот день… в аэропорту… — Хедер поморгала глазами. — Он чуть не плакал.
— Он очень тебя любит.
— Теперь-то я это знаю. — Хедер сникла. — Я чувствую себя виноватой: у меня все хорошо, я счастлива, а Дейзи страдает. Она просто не в себе. Вчера я при ней сказала «дерьмо», а она этого даже не заметила.
Шеба в сердцах швырнула на стол кухонное полотенце.
— Все кругом говорят только о Дейаи. Мне это начинает надоедать.
— Потому, что ты ее не любишь, и я не понимаю почему. Я хочу сказать, что знаю — раньше ты была с Алексом и все такое, но теперь он тебе не нужен, а Дейзи такая грустная. Зачем ты так?
— Она поступает так, потому что не переносит, когда ее обходят. — В дверях неслышно появился Брэйди.
Шеба буквально взвилась.
— Ты когда-нибудь научишься стучаться?
Хедер вздохнула:
— Опять начнете ругаться?
— Я не ругаюсь. Это она.
— Ха! Он воображает, что может мной командовать, но у него ничего не выйдет!
— Он то же самое говорит о тебе, — терпеливо начала Хедер. Ужасаясь собственным словам, она продолжила: — Если вы поженитесь, то забудете обо всех — станете выяснять, кто из вас главнее.
— Я ни за что не выйду за него замуж!
— Да я и сам на тебе не женюсь, даже если на свете не останется ни одной женщины, кроме тебя!
— Тогда вам нельзя спать вместе. — Хедер заговорила с интонациями Дейзи. — Я же знаю, что ты тайком ходишь сюда почти каждую ночь, папа, а половая связь без духовной аморальна.
Шеба сделалась пунцовой. Отец, открыв и закрыв пару раз рот, словно выброшенная на берег рыба, обрел наконец голос и взорвался:
— Что ты несешь?! Мы с Шебой просто друзья. У нее сломался водяной бак, и я…
Хедер широко открыла глаза.
— Не считай меня идиоткой!
— Послушай…
— Какой вы оба подаете мне пример? Только вчера я читала школьный урок по подростковой психологии и нашла для себя два отягчающих обстоятельства.
— Что еще за обстоятельства?
— Я лишилась матери и, следовательно, являюсь продуктом разрушения семьи. А второе — вижу перед собой пример поведения двух взрослых людей, которые оказывают на меня наибольшее влияние. Такой пример — путь к подростковой беременности.
Брови Брэйди от удивления взлетели чуть не до потолка, а глаза едва не выскочили из орбит. Хедер перестала бояться отца после разговора в аэропорту, но сочла за благо ретироваться.
— Я пошла. До свидания, ребятки.
Она с грохотом захлопнула за собой дверь трейлера.
— Чертова кукла!
— Угомонись, — сказала Шеба. — Она просто хочет расставить все по местам.
— По каким местам?
— Хочет, чтобы мы поженились. — Шеба сунула в рот кусок мяса. — Девочка научилась разбираться в реальном мире.
— В этом ты права.
— Но она не понимает, насколько мы с тобой несовместимы.
— Кроме этого дела. — Брэйди кивнул в сторону спальни.
— Да, пожалуй… — На лице Шебы заиграла усмешка. — Даже из такой деревенщины, как ты, можно извлечь определенную пользу.
— Вот давай и извлечем. — Брэйди обнял Шебу, и она послушно приникла к нему. Он начал было целовать ее, но, вовремя вспомнив, что у них полно дел, отстранился — стоило им начать, как остановиться было уже невозможно.
В глазах Шебы появилась озабоченность.
— Сезон заканчивается. Еще пара недель, и будем в Тампе.
— Ничего, зимой мы будем видеться.
— Кто тебе сказал, что я хочу с тобой видеться?
Она лгала, и оба прекрасно это понимали. Они оба были нужны друг другу как воздух, однако у Брэйди было смутное чувство, что она хочет от него чего-то большего, того, чего он не может ей дать.
Он прикоснулся губами к ее волосам.
— Шеба, ты мне очень нравишься. Думаю, что я даже тебя люблю. Но жениться на тебе я не могу. У меня тоже есть гордость, а ты все время пытаешься ее растоптать.
Она напряглась и отстранилась, глядя на Брэйди огненным взором, и брезгливо, словно перед ней был таракан, отдернула руки.
— Никто не просит тебя жениться.
Брэйди был плохим оратором, но сейчас он изо всех сил старался найти подходящие слова, чтобы сказать Шебе то, что так давно его мучило.
— Я очень хочу жениться на тебе. Но мне тяжело связать жизнь с женщиной, которая всегда хочет положить меня на лопатки.
— Что ты болтаешь? Ты сам все время кладешь меня на лопатки!
— Может быть, но я не думаю об этом, а ты думаешь. Это большая разница. Ты считаешь, что ты лучше всех. Полагаешь, что ты само совершенство.
— Я никогда этого не говорила.
— Тогда скажи, что у тебя не так?
— Я не могу выступать, как прежде.
— Это не то, о чем я говорю. Я думаю о том, что у тебя не так внутри. У всех в душе бывают неполадки.
— У меня внутри все в порядке, и я не понимаю, о чем ты говоришь.
Брэйди грустно покачал головой.
— Я знаю, что ты не понимаешь, детка. И пока не поймешь, наше с тобой дело безнадежно.
Отпустив Шебу, Брэйди собрался уходить. Но не успел он сделать и шага, как женщина разразилась криком:
— Ты вообще ничего не понимаешь! Я жестко себя веду, но это не значит, что я плохой человек! Черт возьми, я хороший человек!
— И вообще ты сноб, — спокойно произнес Брэйди, обернувшись. — Никогда не думаешь о чувствах других. Тебя волнует только твой собственный пуп. Ты все время обижаешь людей и одержима прошлым. Ты самая упрямая из всех, кого я знаю.
Мгновение Шеба стояла неподвижно, но затем ее прорвало.
— Ты лжешь! Я хорошая! Хорошая!
От этого яростного крика по спине Брэйди пробежал холодок.
— Повторяй это почаще, детка, может быть, тогда и сама поверишь.
Брэйди понимал, что она ответит на вызов, и ухитрился захлопнуть дверь раньше, чем об нее с грохотом разбилась брошенная Шебой тарелка.
Бродя вечером по площадке, Дейзи поймала себя на мысли, что не прочь была бы продолжить выступать с Алексом. Во всяком случае, хоть какое-то занятие. Когда он объявил, что ей больше не надо выходить на арену, Дейзи не испытала ни разочарования, ни обиды — ей было абсолютно все равно. Та боль, которую она чувствовала последние полтора месяца, была куда сильнее боли от удара кнутом.
Из шапито хлынула толпа. Усталые дети жались к юбкам матерей, отцы несли на руках малышей с вымазанными конфетами рожицами. Не так давно при виде таких сцен на глаза Дейзи наворачивались слезы умиления — она представляла себе, как Алекс несет их будущего ребенка. Но теперь глаза ее были сухи — она потеряла способность плакать.
В эту ночь цирк не переезжал, рабочих отпустили, и они разбрелись кто куда в поисках выпивки и развлечений. На площадке было тихо и безлюдно. Пока Алекс обихаживал Мишу, Дейзи, надев один из старых свитеров мужа, отправилась в слоновник, к Картофелине. Опустившись на колени, она устроилась между ногами слоненка, который осторожно обнял ее хоботом.
Дейзи поплотнее закуталась в свитер. Мягкая шерсть хранила неповторимый запах мужа — смесь ароматов мыла, солнца и кожи. Она никогда не забудет этот запах. Неужели она лишится всего, что любила когда-то?
Донесся звук неторопливых шагов. Слоненок переступил задними ногами. Перед глазами Дейзи возникла пара сапог, которые невозможно было спутать ни с какими другими.
Алекс присел рядом на корточки, положив руки на бедра. Муж выглядел таким измотанным, что Дейзи на мгновение стало его жалко.
— Прошу тебя, пойдем отсюда, — прошептал он. — Ты так мне нужна.
Дейзи прислонилась щекой к шершавой ноге Картофелины.
— Я хочу побыть здесь еще немного.
Алекс ссутулился, задумчиво поковырял пальцем в земле.
— У меня… большой дом. Там есть комната для гостей — окна выходят на юг в старый сад.