— Вот это да, малыш. — Ли показалась из ванной. — Какая трансформация! — Она похлопала его по заду. — Голубой — это твой цвет. Не постричь ли тебя? А теперь хватит пялиться в зеркало.
Обед давали для трех пар гомиков: антиквара, директора звукозаписи и торговца аэропланами и их безмолвных сфинктерогубых дружков — тонких смуглых мальчуганов, взятых то ли надолго, то ли на один сезон. Они поднимали вещи, чтобы взглянуть на их задки, и не подозревали, что с ними поступают таким же образом. На всех были аккуратные хлопчатобумажные брюки, васильково-голубые рубашки, мокасины и патентованные ремни. Джон заметил, но не стал пестовать в себе гнев. Разговор струился в анекдотично-подкорковом духе и голубом ворковании, а кульминацией вечера стала экскурсия по дому.
Безобразный и в высшей степени организованный Лео поманил их рукой и показал, на что способны серьезные деньги. Снаружи дом являл лишь слабый намек на царившие внутри миазмы. Единственный принцип дизайна заключался в том, чтобы любая вещь стоила больше миллиона и была создана человеком по имени Луи[37]. Джон решил: это для того, чтобы Лео приходилось запоминать одно-единственное имя. Он протопал мимо позолоты, мрамора, инкрустаций по дереву, херувимов с ямочками на щеках, Луи Четырнадцатого, Луи Пятнадцатого, Луи Десятого и Луи-хрен-знает-какого.
Они поели цыплят и салат и устроились в библиотеке пить кофе без кофеина из маленьких чашечек Луи. Библиотека оказалась обалденно огромным помещением, естественно, Луи, которое было изъято из недр французского замка.
— Чтобы ее выдрать, пришлось начисто снести чертово здание.
На полках стояли тысячи томов — все в одинаковых кожаных тисненых переплетах. С профессиональным интересом Джон взял в руки одну из книг. Но она оказалась не книгой, а коробкой видеокассеты. Он рассмеялся.
— Мы продаем это сотнями тысяч.
— Взрослые развлечения? Порно? — Джон вспомнил свою каморку, сосредоточенные в ней основы мировой культуры и захохотал.
— Примерно три унции жидкого удовольствия. Три удовольствия за один просмотр. К концу кассеты молофейки хватает на целый бассейн. — Лео покосился на Джона. — Вот почему порно считается хорошим вложением денег. Мы сидим во дворце из застывшей спермы, а построил его Луи.
Точно в двадцать минут двенадцатого богатые гомики и их глянцевообразные куколки отправились домой, и Лео распластался на диване.
— Слава Богу, все позади. Со встречами гомосексуалистов на этот сезон покончено. Извращение — это вопрос генетики. И судьба выбрала меня. Теперь я отправляюсь в кровать, а вы занимайтесь чем хотите.
— Кто такая Петра? — Ли никак не могла восстановить дыхание; грудь судорожно вздымалась и опускалась, бедра блестели от пота и семени. На этот раз секс был совсем не таким, каким Джон запомнил его с прошлого раза — не уютный, не трогательный, не забавный. Они ввалились в комнату и тут же все совершили — яростно, агрессивно, самозабвенно и молча, а за окном в это время пели цикады. Комнату наполнял аромат левкоев и олеандра. Они ворчали, фыркали, дышали друг в друга, грызлись, жали друг друга, по-собачьи кусались, щипались и шлепались. Ли разевала рот, но звук тонул в простыне и его спине. Джон лежал наполовину на ней, потрясенный и изумленный, а она в полузабытьи спросила: — Кто такая Петра?
— Моя девушка.
— Ты ее любишь?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Слышала, как ты говорил о ней со своим приятелем, и заинтересовалась.
— Ты первый раз спрашиваешь о моей жизни.
— Извини. Хочешь о ней поговорить?
— Да нет. Хотя да. Мы должны об этом поговорить.
Ли столкнула его с себя и пошла в ванную.
— Говори.
— М-м… Не знаю… Я немного стесняюсь. Мы провели с тобой уик-энд. Все было прекрасно. Потом ты вернулась к своей жизни, а я к своей. Но вот ты снова объявилась из сказки, и мы оказались во Франции в Зазеркалье у Луи.