Будто меня волнует…
Глупость какая!
Вовсе мне не важно.
Пусть просто закончит поскорее с этой своей помощью. А то как-то неловко становилось уже от самой ситуации, где я стою спиной к малознакомому парню, а он меня раздевает. Пусть и не прям раздевает, а только частично, но ведь раздевает! Кто бы ещё сказал, с чего вдруг мне так неловко стало. Ну да, ситуация двоякая, но не вот какая особенная. Вчера было гораздо хуже, если уж на то пошло, но я так не стеснялась, хотя пребывала фактически голой перед ним. Лишь пена скрывала от мужского взгляда моё нагое тело.
— Долго ещё? — не выдержала.
— Всё уже.
Наравне со сказанным на пол давление на мою грудную клетку, наконец, ослабло, на пол полетел корсет, а я смогла нормально вздохнуть.
— Боже, как хорошо, — едва не стонала от удовольствия.
За спиной послышался смешок.
— А ведь я ещё даже не прикоснулся к тебе толком, — подколол принц.
— Да чтоб ты понимал! — фыркнула я весело. — Ладно, давай теперь меня обратно одевай!
— Ещё даже не раздел, а уже обратно одевать? Жестокая!
Но просунуть мне руки в рукава спущенного верха помог.
— Это я просто берегу нервы твоих родных. Они и так наверняка не рады, что из-за меня ты не женишься на какой-нибудь принцессе, а представляешь, что будет, если ещё и явишься весь такой… — махнула рукой, пытаясь подобрать слово, но оно как назло не подбиралось. — Весь такой, в общем, — закончила обтекаемо.
— Весь такой? — переспросил Сеттариас, сводя половинки платья на спине. — Это какой? — поинтересовался уже тише, затягивая ленту в нижних петлях.
Так резко и неожиданно, что я ахнула, невольно шагнув спиной ближе к нему. Всего на пол стопы сместилась, но этого хватило, чтобы ощутить всем телом его глубокое дыхание и сильное биение сердца. Будто и не у него в груди, а в моей стучало так гулко, почти оглушая своим набатом. Он и дышал теперь за нас двоих. Потому что я от такой близости враз забыла, что мне оно нужно. Вся моя суть сосредоточилась на звуках в мужском теле и ощущении горячего дыхания в районе виска.
— Такой, — повторила я, замерев на месте, боясь пошевелиться.
Да и как я могла, если он всё ещё удерживал меня лентами за платье?
Жалкое оправдание непонятно откуда взявшейся во мне слабости.
Лиля, приди в себя! Ты чего?
Я ничего. В том и дело. Ничего не могла с собой поделать. Только продолжать стоять и чувствовать, как в меня проникает чужой жар, растекается по венам, зажигает кровь. Аж в горле пересохло.
— Точнее, пожалуйста, — произнёс негромко Сеттариас.
Издевался…
Как пить дать!
Причём пить и правда очень хотелось.
Но это помогло взять себя в руки. Дёрнулась вперёд, спеша разорвать наше близкое присутствие.
— Взволнованным, — подобрала, наконец, подходящее слово. — Мы же всё-таки жених и невеста, мало ли, что они могут подумать при виде тебя такого.
— С учётом, что мы опоздали, а ты неподобающе одета, они и без того подумают не то, что надо, — съехидничал он, вернувшись к завязыванию ленты.
Вот же…
— Давай тогда обратно сюда ваш корсет, — подалась вперёд, чтобы самой поднять обозначенное.
И тут же оказалась вновь прижатой к мужской груди.
— Нет уж, мы и так задержались, — отказался Сеттариас.
В общем, снова вредничал.
— Если и так опоздали, то время роли не играет, — не согласилась я с ним.
— Поверь, только время и важно в этой семье, — хмыкнул он. — Всё, не шевелись, я почти закончил.
Не соврал. И минуты не прошло, как я оказалась готовой к выходу в свет. Без корсета и впрямь стало лучше. И юбки даже больше не путались под ногами. Хотя то больше заслуга моего спутника, который образовал вокруг меня небольшой воздушный вихрь, не позволяющий ткани прикасаться к телу.
— Спасибо, — поблагодарила я его тихонько.
— После завтрака придёт модистка, закажешь ей то, что тебе нравится.
— Боюсь, всех окружающих тогда точно удар хватит, — улыбнулась я, представляя в красках, как прошу мне сшить платье минимальной длины, а потом выхожу в нём в свет.
— Теперь точно буду ждать появление твоего нового гардероба, — одарил меня парень весёлым взором, уводя из комнаты.
Мой порыв забрать корсет или спрятать хотя бы, пресёк одним властным движением: перехватив за талию, буквально вынес в коридор.
— Мы так иначе никогда не дойдём до столовой, — прокомментировал свои действия.
Я на это только глаза закатила. И ничего не ответила. А ещё через десяток шагов мы остановились перед двумя грузными дверями.
Пришли…
В просторной столовой к нашему приходу и впрямь все уже собрались и ждали только нас. Во главе длинного стола с множеством блюд на белой скатерти восседал облачённый в военный мундир с золотыми нашивками грузный мужчина лет пятидесяти. Чёрные волосы ещё хранили отпечаток молодости, а вот густая борода была полностью седой. Тёмный взор, как у Сеттариаса, смотрел пристально и до того мрачно, что мне малодушно захотелось извиниться, развернуться и уйти. А чего он так смотрит? Будто препарировать собирается и раздумывает, с какой части тела лучше начать.