Розалинда посмотрела на Лейдона и переводит.
— Если они правы, то они правы, — говорит Лейдон. — Но в этом случае у нас нет способа доказать, что Гершом что-то сделал. Если бы они спросили об исполнителе, я бы мог легко смириться с этим. Но отдать им Гершома я не могу. Не без доказательств, что он приказал это.
Розалинда смотрит, её нахмуренный взгляд становится все глубже.
— Мне бы хотелось, чтобы ты ошибся, — говорит она на языке змаев. — Если я выдам Гершома, половина города взбунтуется. У него слишком много сторонников, и если мы не сможем предоставить им четкие доказательства, у нас будут проблемы.
— Не забываем о переводе! — вмешивается Гершом, его голос громкий и раздражающий.
Розалинда закрывает глаза, её губы слегка шевелятся, как будто она считает про себя, прежде чем повернуться к Гершому.
— Лейдон говорит, что мы не можем выдать тебя без доказательств, — говорит Розалинда.
— Что ж, это удивительный уровень осознанности, — говорит Гершом. — Спасибо.
— Сверре, что ты думаешь? — Розалинда спрашивает другого змая.
— Мне нужно думать о Джоли и нашем детёныше, — говорит Сверре. — Хотя я думаю, что городу в долгосрочной перспективе было бы лучше без Гершома, я не могу рисковать теми проблемами, которые может принести его выдача без очевидной причины.
— Оливия? — спрашивает Розалинда, выделяя меня.
Мои глаза расширяются, а в горле пересыхает, когда она назвала меня. Качая головой и оглядываясь по сторонам, я не знаю, что ответить.
— Да? — спрашиваю я, тяжело сглатывая и пытаясь вернуть влагу обратно в рот.
— У тебя какое мнение на этот счёт? Сколько проблем это создаст между нами и кланом?
Мой разум мчится. Я не знаю, что ответить.
— Я не знаю, — говорю я настолько честно, насколько могу.
— А те из вас, кто путешествовал сюда с ними, что вы будете делать? — спрашивает Розалинда.
— Рагнар не войдёт сюда без клана, и я не останусь без него. — Посмотрев через мое плечо на Делайлу, она сжимает мою руку под столом и кивает. — Мы пойдем с кланом, если они не войдут в город, — отвечаю я наконец.
— Черт, — говорит Розалинда.
— Ну, они нам не нужны, — говорит Гершом. — Теперь мы прекрасно ладим.
— Так ли это? — спрашивает Розалинда, её глаза сужаются. — У них есть инженер, настоящий. И врач, врач-человек. Ты не думаешь, что это может быть полезно нам?
Гершом открывает рот и захлопывает его.
— Лейдон, что они сделают, если мы скажем «нет»? — спрашивает Розалинда.
Ладон поджимает губы, его рука, лежащая на столе, то открывается, то сжимается.
— Я не уверен, — говорит он. — Они не могут проникнуть в город, поэтому мы здесь в безопасности, но я не думаю, что они всё равно прибегнут к насилию.
— По крайней мере, это хорошо, — говорит она. — Хорошо, все за то, чтобы мы сказали им нет?
Они голосуют поднятием рук. Мы с Делайлой не голосуем, но предложение остаётся в силе. Они не выдадут Гершома.
— Я им скажу, — говорит Розалинда, вставая. — Оливия, Делайла, вы пойдёте со мной?
Волнующиеся бабочки снова взрываются у меня в животе. Кивнув, я, спотыкаясь, поднимаюсь из-за стола, и мы обе плетёмся за леди-генералом. Она молча выводит нас из зала совета. Она говорит только тогда, когда мы остались на улице одни.
— Полагаю, я не смогу уговорить кого-либо из вас остаться? — спрашивает она.
Я обмениваюсь долгим взглядом с Делайлой.
— Для меня это было бы большой честью, — говорю я, — но есть член клана, без которого я не хочу жить.
Розалинда кивает, посмотрев на Делайлу.
— Она моя лучшая подруга, — говорит Делайла, и этим всё сказано.
Глава 22
Рагнар
Люди приближаются к воротам. Моё сердце пускается вскачь, когда я вижу Оливию, идущую рядом с самкой в белом. Делайла идёт рядом с ними, пока все трое разговаривают, кажется, в дружеской манере. Лейдон идёт на шаг позади них и выглядит мрачно.
— Дерьмо, — говорит Лана.
Она и Астарот стоят позади меня. Башир и Мельхиор стоят рядом со мной, стоя прямо за Висидионом и Дросданом.
— Что? — я спрашиваю её.
— Его нет с ними, — говорит она.
Осмотрев ещё раз, понимаю, что она права. Гершома нет с группой, приближающейся к воротам. Все самки, которые прибыли с нами, есть, но Гершома не видно.
Двери открываются, но время движется медленно. От предвкушения мои чешуйки чешутся. Они не могут сделать то, что я думаю. Мысли проносятся в моей голове, пока я работаю над обдумыванием нашего следующего шага. Что будет делать Висидион?