— Дерьмо, — говорит Лана, когда я приближаюсь.
Легко увидеть, насколько она потрясена. Её кожа бледнее обычного, а в уголках глаз влажность. Я видел, как это делают другие человеческие самки, она означает, что они расстроены. Астарот кладёт руку ей на плечи и притягивает к себе. Посмотрев поверх её головы, он вопросительно посмотрел на меня.
— Надо возвращаться, — говорю я.
— Назад? — он спрашивает.
— Да, это опасно. Мы сможем защитить долину. Здесь мы лишены надёжной защиты. Более чем очевидно, что заузлы были здесь. Ни один зверь на Тайссе не сделал бы этого.
— Долину нельзя защитить, — говорит он.
— Мы сможем, — утверждаю я.
— Не будь идиотом, — говорит Лана, поворачиваясь ко мне лицом.
Гнев вспыхивает добела, и биджас оживает. Биджас — первобытное и доминирующее чувства внутри змаев. Дрожа от усилий сохранить контроль, я шиплю. Астарот отталкивает своего партнера за спину и смотрит на меня.
— Указы, — шипит он.
Я всё ещё борюсь, но киваю в знак понимания. Указы. Указ есть указ, указы объединяют нас. Я повторяю это про себя, пока биджас не отступает.
— Да, — говорю я. — Но это глупо, нам нужно вернуться в долину.
Они ничего не говорят, глядя на меня так, будто я тупой. Мы с Астаротом пристально смотрим друг на друга, пока я не поворачиваюсь и не ухожу. Мой брат Рют закован в цепи на складе транспорта. Заперт от остальных, пока мы не придумаем, как исправить то, что заузлы с ним сделали. Я не знаю, как долго они держали его в рабстве, достаточно долго, чтобы заставить его нападать на себе подобных и не узнать своего собственного брата. Я не могу помочь ему здесь, в пустыне. Мне нужно время и место, чтобы побыть с ним, время, чтобы добраться до того человека, похороненного под биджасом.
Остальные охотники, Башир и Мельхиор, забрались на вершину близлежащей дюны. Если мне удастся убедить их согласиться, возможно, вместе мы сможем убедить вождя. Когда я приближаюсь, они поворачиваются, поднимая крылья в молчаливом приветствии. Я отвечаю тем же, присоединяясь к ним на вершине дюны.
— Что-нибудь есть? — спрашиваю я.
— Следы ведут туда, — говорит Башир, указывая на заходящее солнце.
— Сжечь их, — шипит Мельхиор.
— Я знаю, — говорю я, кладя руку ему на спину.
— У них должен быть способ вывести людей из нашего мира, здесь им негде их продать, — говорит Башир.
— Согласен, — говорю я. — Они ушли.
— Нам всё ещё не хватает женщин, — говорит Мельхиор, всегда практичный.
— Да, так и есть, — говорю я.
— Должны ли мы попытаться спасти их? — спрашивает Башир.
— Нет. Они ушли, вероятно, уже покинули мир. Как нам до них добраться? — Отвечаю ему.
Башир кивает, в то время как хвост Мельхиора мечется вперёд и назад, а его крылья в волнении шелестят.
— Мы слишком незащищены, это плохо, — говорит Мельхиор.
— Согласен, — говорю я, подавляя улыбку.
Мы охотники, между нами тремя существует очень глубокая связь. Мы работаем вместе уже много лет, и я знаю их так же, как они знают меня. Выживание клана было нашей заботой со времен Опустошения. Калессин сплотил нас, но никто не знал, как выжить в новом мире. Мы поняли, что мы втроём сплотились в пылу охоты. Ничто не может создать более глубокую связь, чем осознание того, что ваша жизнь зависит от змая, находящегося рядом с вами.
Мы втроём смотрим на пустые, переливающиеся красные дюны, наблюдая, как солнце оседает за горизонт. Что-то грохочет позади нас, привлекая наше внимание. Повернувшись, я вижу как Оливия хватает с земли мусор и бросает его.
— Что делает эта самка? — спрашивает Башир.
— Не знаю, — говорю я, оставляя их позади и иду выяснять.
Уклонившись от летящего листа металла, я поднимаю руки перед собой, пытаясь успокоить расстроенную женщину. Вода течет по её лицу, она кричит. Возможно, это слова, я не знаю, но из неё исходят визгливые звуки, пока она продолжает хватать осколки корабля и бросать их.
Она не останавливается. Может быть, это женский ритуал? Я не понимаю, но я могу ей помочь. Она наклоняется, хватает обугленный кусок металла и с усилием поднимает его над головой. Я подхожу ближе и забираю его у неё. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и кричит. Я бросаю обломок как можно дальше в пустыню, преодолевая гораздо большее расстояние, чем те объекты, которые она бросала ранее.
Она смотрит на меня, открыв рот, и она затряслась. Возможно, это поможет, поэтому я хватаю с земли ближайший предмет и также бросаю. Этот лист поймал ветер, от чего он пролетел ещё дальше. Оливия качает головой из стороны в сторону, глаза были всё ещё широко раскрыты. Её рот закрывается, и она перестает кричать. Хорошо, это помогает!