Погружённый в подобные размышления, он сам не заметил, как дошёл до края деревни. Цветы росли за оградами, не вплотную, но вблизи, относительно скромным по площади очажком природной красоты. Откуда они здесь и почему, неизвестно, но они всегда здесь были, сколько он себя помнит, каждое лето. Коровы их не едят, свиньи тоже равнодушны, ребятня не трогает, поживится-то нечем, рядом ни ягод ни хотя бы ранетки какой или корешков сладких. Рун стал рвать цветы, выбирая самые крупные и ровные, без повреждений или повядших лепестков. Сорвал один, второй, третий, только тут заметил, что на одном из этой троицы сидит небольшой шмель. Как будто никуда не торопится, просто посиживает, не шевелясь. В былые времена Рун стряхнул бы его, и всего делов, но после Лалы, после того, как они носили гусениц, совестно стало. Тоже ведь живое существо. Рун попытался осторожно пальцем пошевелить насекомое, чтобы оно испугалось и улетело. Но шмель вместо этого тут же перебрался ему на палец, уселся там, принялся деловито чиститься, как ни в чём не бывало. Рун разулыбался, наблюдая за ним. Может шмель так поступил из-за Лалы, как она предсказывала, что животные станут охотнее подходить к нему. А может это была случайность. Но доверие невинной твари всё же приятно. Со шмеля на палец в заметном количестве падали крохотные частички земли.
– Ну ты и чушка, – подивился Рун весело. – Где ж ты так испачкался? Лети уже давай.
Шмелёк перестал чиститься, расправил крылышки, пожужжал ими немного на месте, словно испытывая, взмыл в воздух и не спеша полетел прочь. Встреча с ним почему-то улучшила Руну настроение. Тут же забылся весь негатив от разговора с Фиором. Рун сам удивлялся этому, и пока рвал цветы, и пока возвращался домой. Словно от Лалы и он научился радоваться простым вещам. Счастье заразительно? Или просто счастлив от того, что Лала есть, и потому любое мелкое доброе происшествие возвращает в это состояние? Невдалеке от дома он пересёкся с соседом Ниором, вышедшим со своего двора с косой. В прошлом прошёл бы мимо не глядя, теперь вроде как неловко, люди стали добрее к нему, нужно отвечать тем же. Поздоровался. Ниор посмотрел на него с неприязнью и промолчал. Но Руну было всё равно. Отметил про себя, что с Ниором боле не здороваться – не хочет, так зачем беспокоить его и унижаться самому. Делов то.
Лала всё ещё спала. Бабуля уж и курям дала корма, и огород обошла весь со своей магией. Сейчас она готовила на летней печечке у избы. Еды у них и без этого оставалась много, той что народ надарил, кажется, готовить и ни к чему. Но фею кормить вчерашним зазорно, всё же почётная гостья. С утречка бабушка решила попотчевать её горяченьким.
– Хочешь, Шашу на лужок отведу пока? – спросил Рун у неё, не зная чем себя занять.
– Не надо, сынок, я позже сама её отведу, да в лес сразу всё же схожу, по ягодку, – ответствовала старушка.
– Погреб тогда почистить?
– Отдыхай, Рун, – добродушно молвила бабуля. – Ты сегодня к барону идёшь. Как гость. Почётно. Такого ещё не бывало. Ни с кем средь родни нашей. Да и в деревне, я думаю. Особенный день. Не работай в него. Будешь как господин.
– Что за фантазии такие у тебя? – рассмеялся Рун.
Бабушка тоже улыбнулась.
– Ты, Рун, молодой ещё, не понимаешь, что с тобой происходит. Сегодня. Потом будешь детям своим рассказывать. И внукам. Про этот день. Сам будешь изумляться.
– Я, бабуль, понимаю. Просто пока со мной Лала, всё остальное по сравнению с ней… мелочь. Что мне барон, когда есть она? Чужой мужик, вот и всё.
– Про фею, внучок, твои детки не очень поймут. Это надо увидеть, чтобы понять. А про барона. Все рты раскрыв будут слушать. Легендой станут передавать из поколения в поколение потомки твои. Как ты был гостем в замке.
– Глупости это всё, – пожал плечами Рун. – Меня же принимать будут не из-за меня самого. А из-за Лалы. Терпеть будут. Если бы меня барон прям возжелал гостем видеть, сам бы привечал, поклоны бил. Вот это я понимаю.
– Поклоны бил! – развеселилась старушка. – Ох и выдумщик ты, внучок. Ещё похлеще своего деда. Даже он о таком не помыслил бы. А ты рассказывай своим деткам будущим, как барон тебе кланялся да прислуживал. Они ж правды не узнают. Выйдет, словно это и есть правда.
– Ну, как только народятся, так сразу и поведаю им, – усмехнулся Рун. – Но чего мелочиться-то тогда? Скажу, сам король в ногах валялся. А боги сошли с небес и умоляли о милостях.
Бабушка фыркнула со смеху и лишь покачала головой. Похоже, у неё настроение тоже было приподнятым. Беззаботность некая присутствовала впервые в их жизни. Не нужно было чересчур волноваться о завтрашнем дне, о зиме, о весне. Будущее из неопределённого стало определённо радужным. Хорошим. Как минимум на ближайший год. Рун вернулся в избу. Лала всё так же мирно почивала. Он лёг на свою лежанку, положил букет себе за спину. Стал любоваться на невесту свою ненаглядную, как она спит. Благо она лежала на боку личиком к нему. Подумал, не взять ли её за ручку. Ей бы счастливее стало в её снах. Но так хотелось просто расслабиться и смотреть на неё. Рун, испытывая некоторые угрызения совести, пошёл на поводу у своих желаний. Лежал, и смотрел. И всё дивился – насмотреться невозможно, сколько не гляди. И сердце так и радуется, так и радуется. Ненаглядная и есть, как ни крути.