– Жестокая, – укорил её Рун с деланным огорчением.
– Я хорошая, – возразила она весело. – Чем сильнее будешь хотеть. Тем счастливее мы будем потом. Когда обнимемся. Мечтай пока об этом.
– Да только и мечтаю, – вздохнул он.
Лала рассмеялась тепло. И они с бабушкой отправились в избу. А Рун остался. Работал под угасающим вечерним небом и улыбался, вспоминая её радостное личико и её смех. И ему было светло-светло от этого внутри, словно в ясный полдень.
Наконец хлопотный день был закончен, и они все собрались за столом. На ужин у них была похлёбка, настоящая, густая, а не из кореньев и грибов, как в лесу, вдобавок с хлебом, что необычно для летнего времени в их семье. Но фее чего только не дарят, вот и хлеба преподнёс свежеиспечённого утром кто-то из соседей. Рун, отправив в рот первую ложку, изумлённо посмотрел на бабулю с Лалой.
– Вот это да! – произнёс он уважительно. – Это правда овощная похлёбка?
– Лала довольно кивнула.
– И даже без мяса, – поведала бабуля. – Лала мастерица. Что сделала, не ведаю. Только вкус стал… сама отродясь ничего подобного не едала.
– Ага! Без колдовства-то не обошлось тут явно! – восторжествовал Рун.
– А вот и нет! – озарилась улыбкой Лала.
– А вот и да, – возразил он. – Бабуль, она колдовала? На руках сияние появлялось?
– Бабушка Ида, мой строгий жених запрещает мне колдовать, – весело пожаловалась Лала. – Вы уж не выдавайте меня ему. А то он меня накажет. Жестоко.
– Так уж и жестоко? – усмехнулся Рун.
– Ну, может нежно, – ответствовала она с юмором. – Но жестоко.
Бабуля с некоторым недоумением смотрела на них обоих.
– Сиянья не видала, – заявила она.
– Вот спасибо, добрая бабушка! – порадовалась Лала, одарив Руна озорным взглядом.
– Чёрт! – притворно расстроился Рун. – Сговорились против меня?
– Ты кушай, кушай, милый, – ангельски невинно промолвила Лала. – Для тебя же старались. На риски шла великие. Всё для тебя.
– Ну спасибо! – искренне сказал он.
Перед Лалой стояла махонькая плошечка с похлёбкой. И даже ту она не осилила. А у Руна была большая тарелка, до краёв наполненная. И очень быстро пустела. Лала смотрела на процесс опустошения с радостным удивлением, как на диво дивное.
– Ох, и горазд же ты кушать, суженый мой, – улыбнулась она. – Всё не могу привыкнуть.
– Кто как работает, тот так и ест, – ответил он местной поговоркой.
– Значит я бездельница по-твоему? – немножко огорчилась Лала.
– Нет, ну что ты! – поспешил заверить её Рун мягко. – Даже с гусеницами только и то вон как помогла нам. Просто это про людей поговорка. К феям она не относится. Если бы я съел мало, это бы означало, плохо потрудился. Прости, любимая.
– Ну ладно, – проговорила Лала с довольным личиком.
Рун справился с остатками похлёбки. Бабушка тоже уж доедала. Крестьяне долго не рассиживаются за столом, когда не праздник и не гулянка.
– Спасибо, бабуля, Лала, – произнёс Рун благодарно. – Наелся! Знатно. Похлёбка… удивительная. Бабуль, пойду, Шашу с лужка домой приведу.
– Да я сама за ней схожу, сынок. Уж не бросай невесту-то, – добродушно молвила старушка. – Но вы тут не шалите без меня, дети.
Она поднялась из-за стола. Прибрала горшок с похлёбкой.
– Бабуль, – посмотрел на неё Рун.
– Что, внучок?
– Я сегодня ночью воду поношу. Хоть несколько часов. Ты не пугайся, коли шум услышишь на дворе, или дверь скрипнет, ладно? Это я буду.
– Хорошо, – кивнула она.
Она вышла. Рун встал. Лала буравила его глазками в ожидании.
– Где лучше? – улыбнулся он. – Здесь на лавочке? Или на улице на лавочке?
– Здесь, – ответствовала она сразу. – До улицы идти долго.
– Два шага всего, – усмехнулся он.
– Долго, – не согласилась Лала.
Рун сел на лавочку, Лала тут же подлетела к нему, прижалась.
– Наконец-то, – буркнула она обрадовано. – Ну что за мука такая! Только и думаю об этом. И о тебе.
– Несчастненькая моя фея, – ласково произнёс он.
– Счастливенькая, – вздохнула Лала. – Только проклятая. Глупое проклятие не даёт тебе меня полюбить. Не даёт мне наполниться. Поэтому всё время хочется. Глупое, глупое проклятье. Но я счастлива.
– Лала, – позвал он.
– Что, милый Рун?
– А если бы бабуля сказала, что видела сиянье, что тогда?
– Я бы сказала, что колдовала при ней, а не при тебе, и для неё, а не для тебя. Ты добрый, ты бы согласился, – поведала Лала простодушно.
– Пожалуй так, – задумавшись на мгновенье, признал Рун. – В смысле, согласился бы. Это действительно было не при мне, и формально можно утверждать, что для бабули. Но ты, моя невеста, не строй иллюзий на счёт моей доброты. Уж своего я не упущу, когда дашь повод неоспоримый.