– Могу куртку надеть, если что, – предложил Рун. – А ты не можешь наколдовать платье, которое не просвечивает?
– Не знаю, феи колдуют только из шёлка. Ежели несколько слоёв сделать.
– А если тебе материей моей обмотать себя под платьем? – выдвинул новую идею Рун.
– Так хочешь со мной обниматься в водичке? – поиронизировала Лала.
– Да, – чистосердечно признал он. – Ты как-то заразила этим. Теперь хочется, чтобы у нас это было. Раз тебе это так важно, мне бы было приятно сделать это для тебя. И для себя.
– Я подумаю, Рун, – пообещала Лала. – Может и решусь. Хочется очень. Рун.
– Что, лебёдушка моя?
– Мне надо кое-что у тебя узнать, – её голосок зазвучал нотками грусти и нерешительности.
– Спрашивай, – с готовностью откликнулся он.
– Ты… правда мало видел, когда… платьице стало прозрачным?
– Да, – уверенно заявил Рун. – Почти ничего.
– Ну… слово «почти» как-то смущает в данном случае, – с мягким опечаленным сожалением промолвила Лала.
– Я же не могу сказать, что не видел ничего, – пожал плечами Рун. – Но я не рассматривал и не приглядывался. Понял, что… просвечивает, и сразу отвернулся. Лала, ну зачем ты себя и меня мучаешь этими вопросами? Раз мы долго вместе, всё равно какие-то конфузы происходят. Со всеми. Это нормально. Неизбежно. Наверняка ещё что-нибудь будет, со мной или с тобой. Стыдно конечно, но что сделаешь. На то мы и друзья, чтобы бережно относиться к чувствам друг друга, не потешаясь над неудачами, а поддерживая и приободряя в них. Знаешь, что с моим дедушкой случилось? Однажды ему надо было плыть на ладье. В молодости. А он проспал. Побежал скорее к реке, и плохо завязал штаны. Вот бежит он, слышит, что ладья уже сейчас отчалит. Там сигнал подавали колоколом небольшим. И тут у него штаны и упали. На бегу, полностью. Ну вот, он схватил их, а одевать-то некогда, прижал спереди, и так и бежал с голым задом. А народ вокруг хохотал, со смеху падал. И ещё долго потом, когда люди его узнавали в том месте, смеяться начинали. И такое бывает. Пережил же как-то. Деваться некуда.
– Какой ужас! – впечатлилась Лала.
– Ага. Но он с улыбкой про это рассказывал. Ты уж прости меня, Лала, что я видел что-то, чего не должен был. Это не нарочно и не специально. И я тебя очень люблю. Поэтому будь хорошей невестой и прости меня, а я за это буду тебя много-много обнимать. Ещё больше, ещё нежнее.
– Ну, коли так, то ладно. Прощу, – буркнула Лала с довольным личиком. А затем вдруг добавила смущённо: – Тебе хоть… показалось красивым… то, что ты видел?
– Малышка, конечно, как может быть иначе, – горячо заверил Рун. – В тебе всё прекрасно, вот даже каждый пальчик, каждый ноготок, всё совершенство, глаз не оторвать, заставляет сердце трепетать взволновано.
– Какой подлиза, – весело подивилась Лала, успокоившись.
– Нет, я очень честно говорю. Даже… когда всё случилось… Я, Лала, умею ничего не хотеть. Этому легко научиться, коли беден. Но когда всё случилось… я прямо боролся с собой, чтоб ты знала, может целую секунду, так хотелось на тебя смотреть. Вот же странно, – поведал Рун. – Просто заставил себя отвернуться, словно руками взял свою шею силой воли, и отвернул. Всё потому, что ты очень красивая.
– Ну, познакомься со своей мужской природой, мой дорогой, – умиротворённо сообщила Лала, снова безудержно воссияв. – Это она в тебе сеи желанья пробуждает.
– Думаешь дело в природе? Это было мощно, – покачал головой Рун. – Но я переборол и отвернулся. Потому что знал, что иначе очень обижу тебя.
Лала вздохнула счастливо.
– Я, Рун, прощаю тебя, – произнесла она с теплотой. – И ты меня прости, что сержусь на то, в чём ты наверное совсем не виноват.
– Да ничего, любимая, – добродушно отозвался он.
Наступила тишина. Лала закрыла глазки. Рун смотрел на неё, любуясь её сиянием, и радуясь, что она рядом и снова доверяет.
– Лала, – промолвил он тихим голосом. – Я больше никогда не скажу, что хочу расстаться. Никогда. А если вдруг скажу, ты знай, что это всё неправда. Я бы хотел, чтоб ты всегда была со мной. Всю жизнь. Знай это, ладно?
– Хорошо, – ласково улыбнулась она.
***
За ягодой они пошли ещё нескоро. Утро у них несколько затянулось, они и подремали ещё с часок, потом лежали и говорили о том да о сём, оба наслаждаясь этими приятными мгновениями. В шалашике было уютно – тенёк, ощущение уединённости, пахнет листвой. Рун про себя порадовался, что всё же соорудил его. Далее у них был завтрак, с продолжительными объятьями на десерт, после Рун отмыл котелок, и вот тогда они отправились в лес. Поиск не потребовал от них чрезмерных усилий – у озера деревья росли не слишком плотно, много прогалин, полянок, лужков – то есть самых ягодных мест. На одной из полянок было красным красно, тут они и остановились. Лала сдержала слово, стоически не позволяя себе обнимательных перерывов. Рун, правда, сам пару раз не выдержал, она довольна была, но по своей инициативе не подходила. Так что дело у них продвигалось быстро. Вскоре же пошло ещё быстрее, так как у Лалы неожиданно проявились помощники. Сначала несколько мышек возникли словно из ниоткуда, засуетившись подле неё – срывали ягодки передними лапками и приносили. Лала, светясь от умиления, похвалила их, сорвала большой лист какого-то растения, положила рядом с собой, мышки стали складывать ягодки на него. Чуть погодя к мышкам присоединились и птички, штук с десяток разнообразных мелких пичуг – эти бросали ягоду прямо в котелок. Рун дивился на происходящее, на творящуюся вокруг деловитую суету живности, Лала поглядывала на него озорно.