*****
В кадушке было столпотворенье. Только маленьких зелёных гусениц не счесть, но кроме них ещё и большие разного калибра и расцветок, и даже чёрненькие жуки с хоботками, тоже в изрядном количестве. Трава, которую Рун клал перед уходом к кузнецу, была почти вся съедена. – Ох, сколько же вас много! – подивилась Лала. – Потерпите, букашечки мои дорогие, сейчас мы вас отнесём. Рун взял кадушку в руки, заглянул в неё. – Ничего себе! – сказал он ошалело. – Вот это «помощников» у нас. Как ещё вырастает что-то. Это всё с нашего огорода? Или со всех в деревне? – С вашего, заинька мой, – улыбнулась Лала. – Да уж! – покачал он головой, и посмотрел на Лалу вопросительно, – Куда понесём? Тут лес-то вот он, рядом. Ближе всего туда. – Нет, Рун, им нужна травка сочная, надо на лужок, – попросила Лала. – Пойдём к реке, – предложил он. – Там луг неплохой. И скотины нет, не затопчут. – Правда? Как замечательно! – обрадовалась Лала. – Тебе букашечки благодарны будут, Рун. За заботу такую. Тоже ведь живые, тоже жить хотят, радуются каждому денёчку, проведённому на свете. Они помнят добро. – Кусать реже будут? – с интересом осведомился Рун. – Рун, они итак не кусают без дела. Только если обидишь, придавишь. – Комары, видать, очень обижены на людей, – философски подумал вслух Рун. Лала разулыбалась. – Если хочешь, любимый, я могу попробовать с комариками договор заключить. Чтоб тебя не трогали. Только сложно это. Может и не выйти. Любят они… добрых людей. На завтрак, обед и ужин. Если решишь, что это крайняя необходимость, я попробую. Рун вздохнул. – Э-эх, искусительница ты, невеста моя милая. Заманчиво. Страх как. Теперь буду себя дураком ощущать, что отказываюсь. Но нельзя. Крайней нужды в том нет. Бесчестье будет согласиться. Могла бы ради суженого и на подвиг пойти. Без спросу договор заключить. Подумаешь, ещё одна жертва. Зато я бы некусаный ходил. – Я же не рыцарь тебе, и не воин ратный, чтобы подвиги совершать, – рассмеялась Лала. – Вот и вся любовь, – с притворной грустью вымолвил Рун. Он прижал кадушку к себе одной рукой, другой взял Лалу за ручку. Лала одарила его ласковым взглядом. – Честь блюсти, это не глупо, Рун. Моему сердечку приятно, что ты у меня такой, – произнесла она очень тепло. – Значит если б согласился, разочаровал бы? – заинтересованно полюбопытствовал Рун. Лала озадаченно призадумалась. – Нет наверное, – несколько неуверенно поведала она. – Я бы пожалуй убедила себя, что это крайняя необходимость. Всё же укусы неприятны. Я думаю. Фей не кусает никто, Рун. Я могу лишь догадываться, насколько это больно. Мне же жалко тебя, суженый мой. Но мне очень нравится это в тебе. То, что ты честный. Я всё время искушаю тебя помаленьку чудесами, а ты не сдаёшься. Это мило. – Да я сдавался уж не раз, – с сожалением признал Рун. – Ты разрешал мне колдовать, когда мне это нужно было или хотелось очень. Не ради себя, не из корысти, ради меня. Здесь нет ущерба твоей чести, любовь моя, – заверила его Лала искренне. – Ну, поверю тебе на слово, – усмехнулся Рун. Они дошли до калитки, вышли за ограду. Улица всё так же оставалась безлюдной. День в разгаре, у взрослых работа, детвора бегает, кто на речке, кто по холмам у полей ягоды собирает и травки съедобные, кто помогает в огородах или по дому. Стражники только и были поодаль, теперь уж с другой стороны от избы, вглубь улицы, да мужик один с большой корзиной на дороге за деревней виднелся. – Это надо же, – не удержался от замечания Рун. – Погляди, вообще никого. Я, честно говоря, опасался, городские всё равно торчать станут тут. На удалении. Чтобы тебя хотя бы издали видеть. Не все ж видели. А ни души. Даже господ. Боятся барона прогневать. Повезло нам, Лала, что он тебя под защиту взял. – Строгий он у вас? Барон ваш? – поинтересовалась Лала. Рун пожал плечами: – Да вроде не очень. Если его не гневаешь. Они направились по дороге из деревни. Дом Руна на самом краю её, последний. Чуть пройдёшь, буквально шагов пятьдесят, и вот уже отворот влево вниз к реке, а прямо путь к сторожке лесорубов, где они стволы превращают в брёвна да доски, а дальше прилесок. Если не спускаться к реке до конца, идя вдоль неё по обрывистому склону, тут деревьев нет совсем, вырублены все ещё в незапамятные времена, будут лужки, скот на них не пасут, упасть может с обрыва, да и лес рядом, волки порой близко подходят; когда трава слишком высокая, скашивают её, и всё, выходит почти как газон в садах знати, низкая травка, полевые цветочки, ягодки тоже часто попадаются. Вот туда Рун и понёс гусениц. Перед самым поворотом к реке они поравнялись с мужиком, нёсшим корзину. Это был дядька Мито, здешний известный балагур, большой любитель шуток и розыгрышей. – Доброго денёчка вам, госпожа фея, Рун, – остановившись, сказал Мито, расплывшись в умилённой улыбке во весь рот. Его корзина доверху была наполнена опилками. – И вам доброго, дяденька, – радушно ответствовала Лала, лучась счастьем. Рун ограничился кивком. – Куда путь держите? – спросил Мито, сверля любопытным взглядом кадушку. – Да никуда, – спокойно молвил Рун. – Вдоль речки прогуляемся просто. – Ясно, – произнёс Мито. – А кадушка зачем? Грибы собирать? Вряд ли Лале был понятен тонкий деревенский юмор. Откуда ей знать, что ходить по грибы с кадушкой – дикость, которая никому из сельских жителей никогда не придёт в голову. Но по оттенкам скрытой иронии в голосе Мито она почувствовала, что он шутит. И одарила его весёлым сиянием своих дивных глаз. – Букашечек несём на лужок, – радостно поведала она. – А! – понимающе кивнул Мито с таким видом, словно носить букашек в кадушках – обычная деревенская рутина. – Доброе дело. Лишь по выражению лица было заметно, что он несколько озадачен. – До свидания, дяденька, – тепло улыбнулась Лала. И они с Руном продолжили путь. Дядька Мито ещё долго стоял, отдыхая от своей ноши, глядя им вслед. – Здоров, Мито, – подошёл к нему шедший к реке лодочник Шим, бородатый косматый мужичок в худой одежонке. – Куда это фея отправилась? – Здоров, – откликнулся Мито. – Золото они пошли искать. У Шима так и отвисла челюсть. – Золото?! – оторопело переспросил он. – Золото, золото. – Это клад мельника что ли? – Ага. Его самый, – не моргнув глазом, подтвердил Мито. – Надо же! – завистливо подивился Шим. – Фея-то поди точно найдёт. А почему с кадушкой? – Вот ты недогадливый, – покачал головой неодобрительно дядька Мито. – Как, думаешь, они будут его искать? Фея заколдует кадушку, катнёт, та покатится, и прямо до клада их и доведёт. – Ах вон оно что! – изумлённо проговорил Шим. – Да. А если деньги сильно в земле испачкались, тут их и помоют в кадушке же. Двойное удобство. Ну и нести можно заодно. Тройное даже. И никто не подумает, что там клад. – Ну да, – согласился Шим. Он тяжело вздохнул. – Дуракам везёт, – умело изобразив досаду, произнёс Мито. – Только нашему везёт что-то уж с перебором. Мало того, что девка собой хороша, как ангелица. Так ещё и фея. А теперь и злато. Эх, не был бы я занят, сходил бы на мельницу, не поленился, шепнул бы там. Всё же это их деньги. Если потребуют, фея