*****
Утро следующего дня выдалось очень тёплым. От тепла и от объятий Лала совсем разомлела, Рун открыл глаза, она ещё спит, а личико довольное-довольное, так и излучает радость бытия. Ну как тут не залюбоваться. Было совсем уже светло, даже поздновато по деревенским меркам, заря давно отыграла, небо ярко голубело. Вокруг как всегда стоял журчащий переливчатый щебет лесных пичуг, пахло свежестью, красивая бабочка летала невдалеке. Вчера они всё же сумели немного уйти от избушки. Поужинали в ней, сварив похлёбку в камине, и ушли. Рун считал, так будет лучше – и для безопасности, и для приличий, а то вернётся та же Анта, а тут ночные объятья. Никто не поймёт, никому не объяснишь. Никто ведь не знает, что Лала фея объятий. Да и узнает если, это не так-то просто постичь умом, всё равно будут думать плохо. – Проснулся, суженый мой? – всё с тем же довольным личиком сонно произнесла Лала. – Опять я тебя разбудил, да что же это такое, – посетовал он с ласковой улыбкой. – Уж так сердечко у тебя трепещет, как ты меня с утра увидишь, – не открывая глазки, с тёплой иронией поведала Лала. – Оно и будит. Но это приятно, Рун. Так мило. Она чуть потянулась сладко, устраиваясь поудобнее. – Ну такой ты уютный. Мой медвежонок, – её голосок был переполнен приязнью и светлым невинным счастьем. – Вот я уж и медвежонком стал, – развеселился Рун. – Столь же мохнатенький и косолапенький? – Медвежатки милые, – разулыбалась Лала. – Не сомневаюсь, – буркнул он с юмором. – Надо тебе тоже новое ласковое имя придумать. Такое же. Моя… э…э… Он задумался. – Ну же, ну! – стала подбадривать его Лала. – Уточка, – сказал он наконец с комически нарочитой нежностью. – Уточки милые, – порадовалась Лала. – Ходят, с бочка на бочок переваливаясь, крякают. Очень милые. – Да у тебя все милые, – рассмеялся Рун. Она открыла глазки, с приветливым очарованием уставившись него: – Тебе, Рун, не нравится быть медвежонком? – Ну… в принципе… пойдёт, – добродушно пожал он плечами. – Но всё же хотелось бы что-то… менее косматое. – Придумай что-то лучше уточки, тогда исправлю медвежонка, – лукаво пообещала Лала. – Хм, – Рун призадумался. – Моя… совушка, – снова с деланными безмерно нежными интонациями проговорил он. – Совушки милые, – улыбнулась Лала. – Но всё же я не настолько пучеглазенькая. – Крысочка, – усмехнулся Рун. – Ну нет, Рун, не хочу быть крысочкой, – смеясь, с мягким упрёком возразила Лала. – Змеюшка. – Ну Рун! – голосок её зазвучал полушутливым возмущением. – Моя… лебёдушка, – промолвил Рун, теперь уже искренне нежно. – Ой, как красиво! – восхитилась Лала. – Спасибо, любимый! Это очень красиво. Тогда ты будешь… мой смелый лев. Тон её тоже утратил всякий намёк на шуточность, наполнившись особенно ласковыми нотками. – Ну, это в точку, – одобрительно отозвался Рун не без иронии. – Я именно таков. – Хвастунишка, – рассмеялась Лала, а потом вздохнула от переизбытка чувств. – Ах, Рун, как же я счастлива. Ты не представляешь! Снова поёт всё внутри. И бабочки порхают в животике. – Хорошо тебе, у тебя там хоть бабочки. А у меня шаром покати, – пожаловался он весело. – Надо вставать готовить, Лала. Поздно уже. Быстрее выйдем, быстрее до озера дойдём. К вечеру поди там будем. – Ох уж эти мужчины, – благодушно посетовала Лала. – Тут девушка прекрасная с ним лежит, а он всё о своём животе лишь думает. – Ну, я-то не фея, – парировал Рун. – Я не могу питаться как воробушек. Хоть немного отъелся за дни без тебя. И мясом, и рыбой. Теперь снова исхудаю, на грибах-то. Уморишь меня голодом, и придётся тебе искать нового кавалера. – Рун, побудь со мной ещё немножко, – попросила Лала, включив всё своё девичье обаяние. – Я тебе потом попробую наколдовать кушанье какое-нибудь. Если без штрафов. – Давай наоборот, – предложил Рун. – Штраф, и можешь даже не колдовать, так и быть. – Нет, мой дорогой, – улыбнулась Лала. – Ну значит и я про магию скажу нет. Но с тобой полежу ещё, ладно уж, – он погладил её по голове. – Кошечка моя. – Спасибо, любимый, – Лала снова потянулась сладко, с сияющим личиком. Они какое-то время лежали молча. Он любовался на неё и гладил, она глядела на него – мило и ласково, и любяще, и доверчиво, и чуточку задумчиво. – Рун, – позвала она вдруг негромко. – Что, солнышко моё? – Может ты всё же позволишь мне хоть иногда немножко колдовать? – мягко поинтересовалась она. – Пойми, я хочу быть полезной в пути. Хочу помогать. Феи очень любят помогать. А полезной фея может быть только магией. Я кроме чар ничего не умею. – Ты полезна, Лала, – убеждённым тоном заявил Рун. – Твоя магия из беды способна выручать. Куда уж тут полезнее? У тебя крылья, ты можешь и направление сверять для нас по ориентирам, и достать что-то, когда оно сверху или в опасном месте вроде болота. Помнишь, как на разведку тогда слетала к свину? А так бы мы и не знали, жив он ещё или нет, стоит ли к нему пробираться. Ты не капли не обуза в лесу, ни ручей, ни река, ни овраг, ни холм тебе не помеха. Вот была бы на твоём месте обычная девица, я бы с ней намучился. А с тобой одно удовольствие путешествовать. Ты отличный спутник. – Как нахвалил меня, – порадовалась Лала. – Спасибо, мой добрый лев, мне приятно. Но всё равно. Ты должен понять, Рун, мне тяжело не помогать, когда я могу. Из-за глупого обещания, которое уже давно утратило смысл, мне ничего нельзя. Даже когда ты можешь обойтись без моей помощи, заинька, когда она для тебя не необходимость, она необходима для меня. Мне это надо, Рун. Иначе трудно. – Ох, Лала, – с юмором посмотрел он на неё. – Уж такая ты хитренькая. Так распишешь всё, какая ты несчастная. Жестокий кавалер не позволяет колдовать. Но скажи тогда, куда же деётся вся твоя магия? И днём обнимаемся, и ночью, и где она? Куда-то тратится, и всё без штрафов. Лала рассмеялась тихо. – Это другое, Рун, – поведала она с улыбкой. – Ту магию я творю по крайней необходимости. Но иногда хочется просто помочь. Это потребность души у фей. Крайняя. А мне нельзя. Тяжело. – А мне тяжело без штрафов, – буркнул он. – Но как-то обхожусь же. И ты терпи. – Ты мужчина, Рун, ты рыцарь. А девушку заставлять терпеть лишения неучтиво, – лукаво заметила Лала. – Ах, ненаглядная моя невеста, – покачал головой Рун. – Если я тебе разрешу колдовать по твоему собственному желанию, то лишусь всякой надежды тебя оштрафовать. Как-то мне это не очень по сердцу. Поэтому нет. Ты пойми, Лала, – он перешёл на серьёзный тон, – у тебя магия всё время куда-то тратится. Но для тебя безопаснее, чтобы она у тебя была. И для меня это безопаснее. Попаду в беду, выручишь. Ну и у нас уговор. Проблема в том, голубка моя, что мне выгодно было бы его отменить. А значит, если отменю, утрачу честь. Я не хочу получать от тебя выгод. Я хочу только ласку получать от тебя. – Ты нехороший, – с деланной печалью проговорила Лала. – Вот не буду с тобой ласкова, пока не разрешишь колдовать. – Не надо, лебёдушка моя, – попросил он очень мягко. – Давай ты будешь снова ласкова, а я иногда стану позволять тебе помогать магией, даже когда в том нет крайней необходимости. Когда необходимость есть, но не крайняя. Ну и вообще, чаще стану просить тебя помогать. Скажем, можешь помочь мне сейчас сготовить. – Ну хорошо, мой львёнок, – разулыбалась Лала и вздохнула. – Ты такой милый, как тут откажешь.