*****
Собирать веточки оказалось не самой простой задачей. Потому что Лале всё время хотелось объятий. Минутка пройдёт, и всё, один прутик найдут, и снова ей уж хочется, и прижимается, безмерно радостная, сияя так, что казалось, озаряет весь лес, и небо, и мир. И просит держать покрепче из-за подкашивающихся ножек. Вся была растворена в этом – в счастье, в романтике, в свидании. А сама ласковая-ласковая. Ну такая милая, такая лапочка. На сердце сладость бесконечная – вот что Рун ощущал от этого всего. Счастлив был. Голова как будто кружилась от происходящего. – Лала, ты сходишь с ума, – рассмеялся он, когда она в очередной раз прижалась к нему, лучась улыбкой. – Вовсе нет, котик, – тихо произнесла она с довольным личиком. – Ну, значит, меня хочешь свести. – Уже свела, – порадовалась она. – Видел бы ты себя. Не отпусти меня только, Рун. – Да не отпущу, не отпущу, красавица моя. Боюсь, мы так все три дня хворост и прособираем. Столько ходим, и нечего не собрали почти. – Ну и пусть, Рун. Мне понравилось. Теперь всегда буду собирать его с тобой. – Дак я тогда с голоду помру, – с юмором посетовал Рун. – Дрова-то нужны, чтобы готовить, а не обниматься. – Кому как. Мне чтобы обниматься, – весело возразила Лала. – Не переживай, мой дорогой, станешь умирать от голода, я тебе кушаний наколдую. Ведь тогда это будет необходимость. Крайняя. – Да уж, – подивился он, не найдя слов. А затем покачал головой чуть задумчиво. – Ох, Лала. Боюсь, объятья не доводят до добра тех, кто не суженый по правде. Смотри что происходит. Ежели так дальше пойдёт, как бы не вышло, что ты сама начнёшь мне жертвовать. – Нет, милый, так не будет, – счастливо вздохнув, сказала Лала по-доброму. – Это свидание, и мы наслаждаемся им, вот и всё. Наверное так и должно быть, как сейчас у нас, когда у феи объятий свидание с её человеком. – А для фей объятий это нормально? Свидание с человеком, – полюбопытствовал Рун. – Вы все так делаете? – Не знаю, мой хороший. Навряд ли. Возможно ты первый, с кем подобное происходит, – улыбаясь, с нежностью поведала Лала. – У нас нетипичные отношения. Обычно феи служат, а не дружат. Ведь их не отпускают. А если отпускают, возвращаются домой. Тебе очень-очень повезло, любовь моя. – Да, очень, – признал он с теплотой. – Солнышко моё синеглазое. Лала снова вздохнула от переполняющих её чувств. – Не отпусти меня только, Рун, – прошептала она.
Время шло, утро сменилось днём, стало знойно. Лала всё так же сияла безудержно. Кажется, она немного утолила свою жажду объятий, но лишь немого, это всего-навсего означало, что она теперь сама держалась на ножках, обрела более игривое умиротворённое расположение духа, ну и подходила прижаться чуть реже. Не через каждую веточку, а через две-три. Дело с хворостом у них продвигалось медленно. Всё что они собрали – это жиденькую охапочку прутиков эдак в три десятка. Но Рун не переживал по сему поводу, ну как можно переживать из-за подобной ерунды, когда рядом любимая девушка, и не просто рядом, а как будто упивается твоим обществом, неудержимо радуясь жизни. В какой-то момент он заметил, что Лала несколько изменилась в настроении, стала поглядывать на него загадочно. Приязненно и загадочно. Это привносило некую новую дополнительную краску в её очарование, пробуждая в нём лёгкое весёлое недоумение. – Что ты так на меня смотришь? – улыбнулся он, не выдержав в конце концов. – Пойдём на бережок, Рун, – ответила она многозначительно. – Устала? – с участием осведомился он. Лала коротко кивнула. Он взял её за руку. Вскоре они вышли обратно на прибрежный лужок, где лежали куртка и сумка. Рун бросил ветки рядом. – Хочешь прилечь? – обернулся он к Лале. Она отрицательно покачала головой, буравя его глазками с ожиданием. – Стоя или сидя? – усмехнулся он. Она снова отрицательно покачала головой, подлетев к нему вплотную. Личико её сияло. Уставилась на него своими огромными глазищами и глядела мило и очаровательно, всё с той же загадочностью. – А что тогда? – слегка растерялся Рун, осенённый тайной надеждой, что раз дело не в объятьях, может решила поцеловать? Ну ведь ведёт же почему-то себя так необычно. Словно что-то важное должно сейчас произойти. – Вот, Рун, настало время, – мягко и серьёзно проговорила Лала. – Для чего? – осторожно задал вопрос он. – Для самого романтичного. Теперь возьми меня на ручки и неси в водичку. – А! – он разулыбался. – Вот оно что. – Оно самое, заинька, – голосок Лалы был переполнен ласковыми нотками. – Понято, – Рун призадумался на секунду. – Наверное разуться надо. – Ох, правда. Лала тут же скинула туфельки. Он снял башмаки. Она снова подошла к нему вплотную, полностью опустила крылышки. Замерла, ожидая. Они смотрели друг другу в глаза. И было в её взгляде столько чувств. Доверчивых, и трогательных, и приязненных, и светлыми надеждами исполненных. – Что-то я разволновался, – признался Рун простодушно. – А как это правильно делать? Я ещё не носил девиц на руках. – Одной рукой под спинку, другой под ножки чуть выше коленочек. А я буду держаться за тебя, – Лала обхватила его за шею. Он поднял её осторожно, следя, чтобы её волосы тоже были все под руками, чтобы ни одна прядь не упала вниз. И на его лице отобразилось изумление: – Да ты вообще ничего не весишь! – Я лёгкой сделала себя, какой бываю, когда парю, Рун, – объяснила Лала, продолжая взирать на него неотрывно с трепетным ожиданием и нежностью. – Я бы тебя мог на руках носить, когда устаёшь. Это даже не трудно будет. Сумка моя тяжелее, чем ты, – поведал он. – Неси меня в водичку, Рун, – мягко попросила Лала. – Да смотри не брось меня в неё только, например, в шутку. Это должно быть романтично. Это очень важно. – Я не испорчу тебе этот момент, Лала, – со всей ответственностью заверил Рун. – Буду рыцарем. – Спасибо, любимый, – благодарно отозвалась она. Рун направился к воде. Аккуратно спустился по склону. Лала глядела ему в глаза, серьёзно, и приветливо, и добродушно, и взволнованно. Но вдруг разулыбалась: – Ой, как в животике холодеет. Но я счастлива. Очень. – А что мы будем делать, как войдём? – решил уточнить Рун, тоже улыбнувшись. – Сразу обниматься? – Сначала окунёмся в водичку, потом ты полюбуешься на меня мокренькую, потом обнимемся наподольше, потом будем купаться и много-много часто обниматься, – поделилась своими планами Лала. – Годится, – весело проронил Рун. Он пересёк черту между сушей и водной гладью. Пошёл от берега, чувствуя теплоту воды и чуть проваливающийся песок под ступнями. Глубина медленно увеличивалась. Когда она стала почти по пояс, Рун остановился. Лала всё продолжала буравить его глазками. Глядела с нежной улыбкой, и молчала. – Ну вот, пожалуй, здесь, – промолвил он чуть озабоченно, ожидая её одобрения. – Готова? Она кивнула. Рун отпустил руку из-под её ножек, и, придерживая другой рукой за плечо, помог встать. – Ой, какая тёпленькая водичка! – восхитилась Лала. – Ага, – согласился он. – В озере хорошо прогревается, тут всегда теплее, чем в реках. Лала поглядела на него озорно. Присела, так что погрузилась по шею. Попробовала проплыть немного. – Как необычно быть в мокром платьице, – радостно заметила она. – Ты тоже окупись, Рун. Ты тоже должен быть мокреньким весь. – Ладно. Он плюхнулся в воду, сразу нырнув с головой. Поднялся, отирая лицо. Лала с удовольствием плескалась неподалёку, поглядывая на него. Нырнула, какое-то время её не было. Вынырнула, с довольным личиком. Поплескалась ещё чуть-чуть, и медленно, не без грации, поднялась, поправляя волосы. А сама так и смотрит на него, не отрывая взгляд, доверчиво, и ласково, и чувствами тёплыми исполнено, и с ожиданием чего-то, и… словно пытаясь