— Что за хрень! — возмутился Белов. — Ваш начальник утверждал, что топлива хватит на шесть часов лету!
— Ну, начальству всегда виднее… — парень забегал глазами.
— Не в этом дело, — капитан Ващенко оттеснил плечом подчиненного и мрачно сказал. — Двигатель барахлит. Нельзя лететь, пока не разберемся, в чем тут дело.
— Не слишком ли много уважительных причин, камрад? — Саша говорил тихо и ласково, но только дурак мог не почувствовать в его голосе едва сдерживаемого бешенства. — Как долго намерены разбираться?
— До утра точно не полетим.
— Короче, так, братья. Если завтра в девять ноль ноль борт не будет готов к вылету, я вам гарантирую большие проблемы. Сорвете мне сделку, разжалую в рядовые!
— Все лучше, чем стать покойником, — не преминул-таки заметить вслед капитан Ващенко.
Группа, состоящая из Саши, Лайзы и Витька, двинулась к зданию аэровокзала. Рубленая избушка носила это гордое имя исключительно за неимением в русском языке другого, более подходящего слова. А о том, что это именно аэровокзал, говорила сложная композиция из антенн, венчающая крышу, развевающийся над избушкой российский флаг и косенько висящая табличка с названием населенного пункта: «Скалистый Мыс». В одной из двух смежных комнат располагалась диспетчерская, откуда диспетчер (он же кассир) вел непрерывные разговоры с «воздухом». Другая комната, соединенная с первой полуоткрытой дверью, судя по наличию крепко ломаных кресел, выполняла функцию зала ожидания.
Дожидаясь, пока диспетчер завершит свои пререкания с кем-то в воздушном пространстве, путешественники оглядывались по сторонам и грелись: через полуоткрытую дверь из диспетчерской веяло теплом и доносилось потрескивание поленьев в печке.
— Косят наши «двое из ларца». Зуб даю, косят! — убежденно рассуждал между тем Витек, имея в виду авиаторов Кащенко и Ващенко. — И керосин у них, типа, закончился, и двигатель барахлит. Фигня это все! Прогноз погоды действительно плохой, вот они и обосра… Прошу прощения, перепугались до смерти.
Из диспетчерской тем временем вышел чудной паренек с волосами, забранными в хвостик, одетый в летную форму старого образца и национальные сапожки из оленьего меха.
— Задолбали! «Посади, да посади»! — снимая наушники, диспетчер продолжал начатый в эфире спор. — Посажу, куда денусь. В воздухе еще никто не оставался!
— Куда лететь собрались, господа? — изысканно осведомился он, таращась во все глаза на нарядную Лайзу и обращаясь преимущественно к ней.
Узнав, что пассажирам нужно попасть в поселок Усть-Харючи, юноша радостно сообщил, что попасть туда им ни за что не удастся, по крайней мере, в течение ближайшей недели. И подробно объяснил почему: во-первых, отвратительный метеопрогноз, который должен был сбыться еще сегодняшним утром, но почему-то до сих пор не сбылся. Далее шел подробный рассказ о состоянии самолетов, летающих на местных авиалиниях, о проблемах с допуском пилотов к ночным вылетам и так далее. С особым чувством было подчеркнуто, что борт из Салехарда, которого ждали сегодня в полдень, как выяснилось, ушел совсем в другую сторону: вместо Скалистого Мыса в поселок Тарко-Сале, где, по слухам, продают сегодня свежие яйца…
— А где здесь у вас гостиница? — Белов попытался прервать бесконечный поток ненужной информации.
Однако парня сбить с мысли было не так-то просто. Сперва он, обращаясь по-прежнему к Лайзе, подытожил сказанное:
— В общем, полярная гражданская авиация — это что-то нечто!
И только после этого сообщил, что гостиница в населенном пункте имеется, причем «входит в комплекс зданий аэровокзала». Иначе говоря, расположена в той же избушке, только вход с другого крыльца. После этого диспетчер протянул гостям связку ключей, пояснив, который из них является ключом именно от гостиницы.
— Выходит, ты там и за портье тоже? — ехидно поинтересовался Витек.
— Не-а. Портье — моя теща, но сегодня её скрутил радикулит… Точно будет циклон, да. Так что располагайтесь, как дома. Дрова за дверью, на кухне есть печка. Вообще-то отопление паровое, но мой вам совет: спите одевшись. Чистое белье найдете в тумбочке.
Гостиница, входящая в «комплекс зданий», являла собой типичный образец архитектурного стиля «доперестроечный северный модерн». То есть, это был барак, кое-как пристроенный к избе «аэровокзала», о четырех комнатах, о четырех железных кроватях в каждой комнате, с неким подобием кухни и удобствами во дворе. Ангажированным оказалось лишь одно койко-место, его занимала командированная учительница из Ханты-Мансийска, планомерно облетающая стойбища оленеводов с целью выявления детей школьного возраста.