- Где он?! - кажется, я сорвалась на визг.
Боги, вот о чем говорил Единый! Мой Дар спал, и я не могла повлиять на происходящее! Я бы остановила его! Я бы не позволила...
- Он развернул крылья и стал подниматься в небеса. Он летел вверх, по ветру забирая к морю. Франциск взлетел так высоко, как только смог... и сложил крылья. Мы видели, как он камнем падает вниз. После такого не выжить даже магу Жизни и чернокнижнику. Не плачь, маленькая, это был его выбор... Он разбился, Ника.
9.3
- Все беды от баб... - глубокомысленно изрек Мрачный, глядя, как глаза Ники наполняются непрошенными слезами, когда ей рассказывают о гибели Франциска. - Но и все счастье, говоря по-правде, тоже от них. Пошли, что ли, проведаем главную и первую женщину в нашей с тобой бесконечной жизни.
Путь их был недалек, ибо та, к кому пожелали наведаться Создатели, обитала в тереме, спрятанном в непроходимой чаще, раскинувшейся от подножья Великих гор чуть ли не до середины подъема. Человеку сюда было не добраться, а вот Богам - полминуты, и на месте.
- Мать! - громыхнул на всю немаленькую бревенчатую конструкцию глас Мрачного, без стеснения залетевшего прямо в распахнутое окно.
- Дочь! - вторил ему укоризненный оклик Единого, следующего прямо за братом.
Ответом им был звонкий смешок и озорной взгляд от худенькой маленькой девчушки с пушащимся вокруг миловидного личика облаком огненно-рыжих волос. Уже не босоногая отроковица, но еще и не статная юница, она проворно стреляла глазками, носилась простоволосая, задрав подол сарафана выше колен, а то и вообще без него, в одной нижней рубахе, и то и дело шкодливо улыбалась, словно намекая, что она хоть и богиня, но бесенок в ней сидит, как в человеческой девчонке, и что ей по силам удачу не только полной чашей отмерять, но и забирать.
Рыжая пристроилась на половике рядом с креслом качалкой, в котором степенно восседала другая особа женского пола. Увидев ее впервые и не зная ее истории, никто не смог бы угадать, сколько ей лет. С одной стороны, крепкая гибкая фигура могла бы принадлежать совсем юной девушке, с другой, несколько глубоких морщин залегли на красивом молодом лице, словно его обладательница часто хмурилась и плотно сжимала губы, да и половина пепельной косы уже давно серебрилась сединой. Держалась она тоже необычно: вроде крестьянского роду, руки натруженные, да и прядет что-то практически безостановочно, но спину держит идеально ровной, плечи расправленными, а подбородок величественно приподнятым.
- А ты все веселишься, - беззлобно фыркнул Мрачный на смешки рыжей. - Выйди-ка, Агнешка, дай старшим поговорить.
- Неа, - категорично заявила девчушка, и в небесно-голубых глазах мелькнула решимость. Понятно, раз речь пойдет о ее детях, Змеицу и Мрачный своим гневом с места не сдвинет.
- Мать! - махнул на рыжую рукой Мрачный и в упор посмотрел на ее невозмутимую подругу, так и не оторвавшуюся от своего рукоделия. - Ты чего напряла, Пряха?!
- Дочь, - более мягко обратился к ней Единый, жестом останавливая вспыльчивого брата. - Мы не совсем понимаем твоих намерений. Сперва в твоей пряже наметилась влюбленность Николь в Фредерика, и тут же ты вплетаешь сюда же чувства к Франциску...
- Вот именно, что вплетаешь! Так сказать, кроваво-красной нитью по блеклому зеленому!
- Девочка встретила интересного, ученого, по своему привлекательного мужчину-чужеземца, к тому же с ореолом тайны и флером роковой опасности. Естественно, Фредерик не мог не привлечь Николь, с ее то любопытством и любовью к различным авантюрам.
- Авантюризм - это у них семейное, что у Веридорских, что у Монруа. Ты нам одно скажи: какого такого рожна ты позволяешь зародиться робким росткам чувств между ней и Франциском и тут же разводишь их?!
- Нить судьбы Франциска не в моих руках, он не дитя севера. Так что вы решили с молодым демоном? - наконец оторвавшись от пряжи, Мать-Пряха устремила на Создателей внимательный взгляд еще при жизни выцветших от слез глаз. - Какова воля Рока?
- Воля Рока с нашей волей не совпадает, - поморщился Мрачный, и тут же наткнулся на возмущенный взгляд Агнешки. - Что?! Вот что ты на меня своими ведьмиными гляделками таращишься?! С чего мы с братом должны в очередной раз ниспослать на голову Франциска жизнеспасительное чудо? Он уже исчерпал все свои жизни и как чернокнижник, и как демон, и как маг Жизни! Сколько раз мы его из-за грани вытаскивали? Так сразу и не вспомнишь, посчитать придется. Первый раз, когда он вписался в ритуал, затеянный Себастьяном, и в последний момент вытолкнул его из пентаграммы. Тогда на него пришелся неслабый удар возрожденного, но пострадал только его демон, поэтому Франциск так долго не мог ни услышать свою вторую сущность, ни расправить крылья. Второй раз, когда он от большого ума уволок из-под венца одурманенную братцем Никалаэду, а потом принялся разнимать ее с Франсуа, на которого она набросилась в естественном для приворота на крови страстном порыве. Третий раз, когда "сожитель" Фредерика впервые полностью забрал у него контроль над телом и искромсал обескровленного и оттого не сопротивляющегося Франциска в моем заброшенном Храме. В четвертый раз, когда они сцепились с Себастьяном на пороге Венчальной, пока Азизам драпал вместе с Никой. Поняв, что проигрывает, граф призвал из стен зеленое пламя, способное изжарить, как цыпленка на вертеле, даже высшего демона. Ну и в юбилейный пятый раз, когда на Зеленый Горб напали берсерки, отбились они с Себатьяном с нашей помощью, а то лежать бы им изрубленными и подранными клочьями мяса. Обоим. Так почему, скажи на милость, мы должны в шестой - шестой! - раз беречь его от смерти?! От даже рекорд моего крестника побил! И да, к чести Гарета надо сказать, что из заваренных им же передряг он выбирался сам, без опоры на нашу милость. А этот? Не спорю, Франциск знает толк в красивой героической смерти. До сих пор подыхал он, только спасая кого-то...