- Перед святошами не мелькай! - только и успел бросить ему в спину Бастард Тьмы.
***
Вот что за бред нагородил племянник! Ведь понятно же, что чепуха полнейшая, а все равно невольно об этом думалось. Не вносили ясности и воспоминания о заверениях Мрачного, что он подобрал Бесноватому невесту под стать, да и о смутном женском образе, переплетающим с ним пальцы и своей кровью помогающим ему завершить ритуал и не потерять демоническую сущность, силу и долголетие...
- В Хаос! - бессильно выдохнул Тринадцатый Принц Веридорский, в который раз убеждаясь, что порой думать - занятие не просто бесполезное, а сугубо вредное!
- Опять в Хаос? - раздался рядом знакомый голос, обладатель которого умудрялся оказываться в нужное время в нужном месте, чтобы подцепить все свежие сплетни и тут же начать их разносить. - Что ж тебя все не туда, куда надо, несет, Гарет?
- Здорово, Жак, - кивнул другу Бастард Тьмы. - Да почему же не туда? В Хаосе Бесноватому и место, - и злобно добавил - Холостым.
- Эх, Гарет! Вот сколько уже енту землю топчешь, а ума все никак не наживешь. Ладно, счастье свое столько лет разглядеть была не судьба, так хоть не бегай от него!
- Это ж какое такое счастье?
- А поди к себе в покои, сам посмотри. Э-эх, ничего в этой жизни не понимают, ни ты, ни Франциск, ни Себастьян.
- А что Себастьян? - вопросительно вздернул бровь Гарет, сворачивая к лестнице, поднимающейся на этаж, где обитали члены королевской фамилии.
- Дык не любит он нашу Нику! Енто аспид в ём шипит, искушает, чует, окоянный, в девчушке змейку, вот и не дает успокоиться. Не надобна ему самому наша девочка, не надобна!
- Надобна - не надобна. Много ты понимаешь, старый хмырь! Сами разберутся, - отмахнулся от слуги Бесноватый, взлетая вверх по ступеням и не слушая несушегося снизу бухтения:
- О-хо-хонюши, да шут бы с лордом Себастьяном, не пропадет, еще и счастливее нас всех заживет. А лорда Франциска шибко жалко... Уж как он рассветы напролет Нике букеты из целебных трав голыми руками рвал! А как шкатулку целый день из ясеня стругал! Но сам к ней в покои сунуться не смел, после того как она ему в первую ночь ногой по лицу заехала. Все Галахата просил, чтоб подарочки его в ее спальню притаскивал да подписывал. А сколько ж он на лютне тренькал только для нее, приметил, что нравится ей. До кровавых мозолей себя мучил, вестимо так! Охххх... уж какой жених, не в пример лучше короля, если б еще енту гадость с шеи свел - срамота ведь, аки душегуб какой, прости Господи! - так хоть щас к богине свататься! Эх, пойду, что ль, на кухню, пущай пирог сварганят, яблочный, как молодой господин любит...
3.2
А в покоях Гарета ждало... действительно, счастье.
Он услышал их еще на лестнице. Звонкий искренний смех, короткие радостное взвизги и возня за заманчиво приоткрытыми дверями - все это было так знакомо. Как будто вчера было... Вот сейчас в коридор с воплями вывалится Франциск с Себастьяном на спине, "пришпоривающим" брата, поносится вокруг него кругами, а потом, неожиданно "взбрыкнув" и скинув с себя седока, унесется обратно. А Себастьян тут же вскочит и рванет за братом, едва увернувшись от створки двери, метившей ему прямо в лоб. И он, дядя Гарет, зайдет следом за ним, налету подхватит уже падающего на пол младшего (плохо еще ходит малой, ноги совсем не поднимает и о все пороги запинается), даст шутливый щелбан Франциску, тоже побежавшему на помощь оступившемуся брату, а потом тепло посмотрит на Индию, устроившуюся в своем любимом кресле с Франсуа на коленях, даром что их сын уже давно вырос, и с любовью поглядывающую то на бесившегося Франциска, то на непоседливого Себастьяна, то на обнимающегося с лютней "золотого мальчика"... И опять он не сможет сдержать грустного вздоха: музыка - это, бесспорно, прекрасно, но не таким в его понимании должен расти мальчик. Вон, Франциск - вылитый чертенок, целыми днями носится туда-сюда, резвится, уже ко взрослым мечам тянется, хотя макушкой до эфеса еле достанет, если эти самые мечи в землю воткнуть. Или, вон, Себастьян: все то ему надо, всюду сунется, что это да зачем надо, обо всем расспрашивает. А его мальчик молчит целыми днями, сидит сиднем да тренькает, поэтому и ходит хуже младшего братишки, который, между прочим, на год его младше. Может, хоть петь начнет скоро, как Индия, тогда хоть разговорится...
Как же все это было похоже на то далекое прошлое, и все же разница была. Стоило Гарету услышать через девчачий хохот тихое неясное лопотание, как всего его затопило тепло и какая-то странная, давно позабытая щемящая нежность. Даже демон в душе встрепенулся, завертел башкой и чуть ли не бодался, подгоняя его. Чего, спрашивается, после стольких десятков лет затишья козлить ни с того, ни с сего начал?