- Согрей, добрый молодец, жаром своим живым мое тело хладное...
Впору было концы отдать от страха, но Красавчик и не собирался орать надрывным голосом, осенять упыриху крестным знамением или удирать на карачках, только скептически заломил бровь и выдал прямо в лицо мертвечихе:
- Вам бы зубы почистить, Ваше Высочество, а то дыхнёте - и загнётся визави, придётся здесь же и закапывать. Не к лицу вам, все ж таки почти король.
- Так неинтересно! - надула губки упыриха, а спустя две секунды морок истаял, открывая глазу привычно взлохмаченного принца Галахата, босого, в одной рубашке и бриджах, словно только-только из кровати вышел. Кстати, о кровати...
- Так вот как у королей принято брачную ночь проводить... - глубокомысленно изрёк Чарли. - На кладбище, в фамильном склепе...
- Ну, из песни слов не выкинешь, некромант я до мозга костей, - подал плечами Галахат, помогая Красавчику подняться с пола. - А вы то чего здесь? Я бы предположил, что вы на радостях напились до малиновых фей, которые и свели вас на кладбище и оставили тут дремать. Только что-то на свадьбе я вас не помню, да и Чернек спит, как убитый, явно не похмельем сморенный. Дай-ка подумать... - принц задумчивым взглядом обвел склеп. - Неужели за базальтовыми стенами от Его Змейства прячетесь?
- Так и есть, - кивнул Чарли. - Чернек сильно пострадал после обвала, ему бы восстановиться, а потом деру дадим, думаю, на север, под защиту Великих гор. Не верится мне, что Его Светлость Нику послушает и подчинение снимет.
- Значит, схоронитесь... - понимающе покивал Галахат и тут устремил на Красавчика цепкий, внимательный взгляд, у Бесноватого был точь-в-точь такой же в допросных, когда надо было разговорить кого-то не в меру молчаливого. - Так с кем, ты говоришь, скрываться будешь?
- Как с кем? - зябко поежился Чарли, но вовсе не от холода. - С Чернеком да с Иви.
- Зачем же с Иви? - удивленно приподнял брови Галахат. - Чернек - понятно, ему опасность грозит, ты, положим, друга в беде бросать не хочешь. А леди Ивенснессе какой резон с вами в бега пускаться?
- Сам же знаешь, одни мы друг у друга на всем свете. Не бросим же мы ее здесь одну, на растерзание леди Гертруде, в конце то концов....
- А я вот по-другому думаю, - оборвал его Галахат, все так же не спуская с Чарли пристального взгляда. - Леди Ивенстнесса могла бы остаться фрейлиной при Нике. Могла бы стать первой придворной дамой. Почему бы нет? Она подруга моей жены, беззаветно верна ей, Ника, опять же, будет довольна. Так что я твою кузину не отпускаю.
- Дозвольте, Ваше Высочество, - в голосе Красавчика зазвенел металл. - Мы, хоть и бесправные, но свободные люди, и идем туда, куда душа позовет.
- И что же, слово веридорского монарха вам не указ? И удержать вас в столице я не смогу?
- Именно что не указ, а удержать можете, если только в колодки велите заковать.
- Обойдемся без колодок, - примирительно поднял руки принц, но отступать явно не собирался. - Я чего этот разговор завел... Дело в том, Чарли, что я слышал ваш разговор с Никой в гостиничном номере, когда мы спешно драпали из Зеленого Горба. Ты говорил, что забрался в королевскую сокровищницу и откопал там гобелен, артефакт правящего рода, и тот тебе показал всех ныне живущих представителей династии Веридорских, поклоняющихся Единому или Мрачному. Уж не знаю, как ты Нику загипнотизировал, что она ничего не почувствовала. Но я по соей природе жар улавливаю хорошо, - Красавчик напрягся. - Так вот я ощутил, как нагревалось кольцо леди Индии, реагируя на твою ложь. Соврал ты дважды: первый раз, когда сказал, что леди Ивенснесса влюблена в меня без памяти, а второй раз, называя число ныне живых Веридорских. Естественно, вторая ложь заинтересовала меня. Неужели мы кого-то пропустили? Или кто-то из восточных кузенов отрекся от религии Порсула? Ведомый непраздным любопытством, я сам наведался в сокровищницу, чтобы взглянуть на артефакт. И знаешь, что я обнаружил?
- Понятия не имею, - процедил сквозь зубы Красавчик, чувствуя, что его загоняют в угол. Вот тебе и бестолковый малолетний недокороль!
- Имеешь, - уверенно заявил принц. - Но так и быть, скажу: обнаружил я то, что гобелен исчез. А теперь прикинь сам: из посторонних пробраться в сокровищницу да еще и умыкнуть оттуда что-то до сих пор не удавалось никому, кроме тебя, и, подозреваю, помогли тебе гены оборотней, доставшиеся от отца. Зачем красть гобелен? Какая в нем может быть практическая польза? Я, как ни крутил, нашел всего один ответ: артефакт прячет тот, кто хочет скрыть существование неучтенного представителя династии. По всему выходит, что этим неизвестным может оказаться только малолетний ребенок, мой, Франциска или же Франсуа. Свои залеты я все знаю и не думаю, что ты рискнул своей головой, чтобы никто другой не наткнулся на правду о моем бастарде от леди Никалаэды. Он еще не родился, но он ведь живой, наверняка ему покровительствуют наши Боги, то есть он должен как-то отображаться на гобелене. Так вот зачем тебе класть голову на плаху за сохранение этой тайны, тем более что, повторюсь, просочиться в сокровищницу все равно не смог бы никто, кроме "своих". Из этого следует, во-первых, что ты собирался скрыть правду от меня, от Франциска, от Гарета или же от Ники. А во-вторых, что так подставишься ты только ради кого-то из своих друзей, а их у тебя раз, два и обчелся, да и Чернек на роль тайной любовницы венценосной особы не тянет. Идем дальше: неизвестный Вердорский мог бы быть ребенком Франциска, и проверить это было бы невозможно, потому как лишь ему одному ведомо, когда и где он мотался и с кем попутно спал, если бы не одно "но". Как маг Жизни, Франциск не может оставить даже детей своих наполовину родных братьев, естественно, он никогда бы не бросил на произвол судьбы своего ребенка, неведомо где, неведомо с кем. Остается только Франсуа, который на моей памяти последний год с небольшим провел в столице королевским шутом, и здесь же - какое совпадение! - обретались и вы с друзьями. Насколько помню, ты и Чернек часто мотались на юг, а вот леди Ивенснесса сопровождала вас только пару раз, все больше при веридорском дворе оставалась. И финальный аккорд: теперь, когда в Веридор наведался лорд Себастьян, вы все вдруг резко засобирались в родные северные земли, и ты горой стоишь за право немедленно уехать твоей кузины, которой я предлагаю остаться здесь первой придворной дамой и главной фрейлиной королевы (а к этому всему, кстати, полагается соответствующий титул маркизы с поместьем), честь, за которую веридорские аристократки изодрали бы друг друга в клочья, не жалея своих наманикюренных коготков...