– Она сказала, что Олежек… приедет к нам, – спокойно продолжает Мама.
«Let it be. Let it be. Let it be. Let it be», – поет радио.
А я зависаю с вилкой в руках. Мне очевидно послышалось. Надо переспросить.
–… Что?..
– Олежек посетит наш город. В субботу приедет.
Мама делает многозначительную паузу, чтобы до меня точно дошло, и лишь потом продолжает:
– Я, естественно, предложила мальчику остановиться у нас.
– Да ну… – шёпотом срывается с губ.
– Ну да.
Пальцы на ногах холодеют. Мне больше не хочется есть.
– Юль, ты, что не рада?
Я откладываю вилку и смотрю на Маму в упор. Она серьезно удивляется, почему я не хлопаю в ладоши? Не задыхаюсь от восторга? Она, кажется, многое позабыла.
– Неужели… все гостиницы в городе на ремонте? – вырывается у меня вслух.
– Юля….
Знаю, я этот взгляд и эту интонацию. Родительская стрела осуждения натянута, чтобы пронзить меня насквозь.
– Мы с Песковскими почти родные люди!
– Почти. – напоминаю я, скрещивая руки на груди.
– Нас очень радушно принимали, когда в Петербург ездили, забыла?
Мы действительно были у Песковских в гостях. И даже несколько раз отправлялись в путешествия парами. Тётя Оля с Олегом, а Мама со мной.
– Или в тебе никакого гостеприимства? Я плохо тебя воспитывала?
Продолжается с укором.
– Ну почему же… я гостеприимная. – бубню я, заправляя выбившиеся пряди за ухо. – Только ему может и не понравиться у нас.
И сравнивать нечего. У Песковских в квартире антикварная мебель, картины и старинный рояль. А у нас занавески в цветочек, стенка из восьмидесятых и диван в комнате скрипит.
– Почему же не понравиться? – обиженно сдвигает брови Мама. – У нас свет, газ, вода есть. И дом очень близко к зданию исторического факультета располагается. Олегу будет удобно…
– Удобно что? – перебиваю я.
– Добираться. Он ведь на конференцию. В ваш институт.
Я тут же вспоминаю, что слышала про конференцию историков. Международную, между прочим.
– А почему он в субботу приедет? – громко восклицаю очевидное. – Конференция в понедельник начинается.
– Так он город посмотрит. – в ответ очень торжественно произносит Мама. – Олежек такой любознательный мальчик!
Одно неловкое движение, и я переворачиваю чашку с горячим чаем. Жидкость океаном разливается, затапливает всё пространство вокруг. Тонет сыр.
К сожалению, я очень часто попадаю в неловкие ситуации во время еды: подавлюсь в середине важного разговора или вода из носа польется. Не знаю, что за невезение такое.
Вытирая потоп бумажной салфеткой с клеенчатой скатерти, слышу, как в висках стучат слова на повторе: «Специально раньше приедет, чтобы посмотреть город. Приедет раньше».
Какого черта он приедет раньше?
– Поселим его в маленькой комнатке. – между тем довольным тоном мурлычет Мама. – Не против?
– Ладно. – хмуро выдыхаю я, потому что не знаю, чтобы такого пакостного выдумать. И так весь чай разлила.
– Я по Олежеку соскучилась. – между тем вздыхает родительница. – И вы давно не виделись! Сколько? Напомни. Три года, да?
– Пять лет. – выпиливаю я и больно прикусываю язык, чтобы не выдать: «Еще столько бы с ним не видеться».
– Поверить только! Мы с Олей в прошлом году встречались. А вы… с Олегом совсем друг друга уже забыли.
– Не особо–то хотелось его вспоминать. – продолжаю ворчать я.
Я и Олег мы две разные планеты. И не Марс и Венера. И даже не Венера и Юпитер. Мы дальше.
Меня раздражает его голос, манера говорить, стиль в одежде. Раздражает до тряски и это чувство абсолютно взаимно.
–Только давай с ним повежливее, ладно? Без всяких этих твоих закидонов? – строго раздается над столом.
– Что? – тупо переспрашиваю я.
Это сейчас о чем? Я что ли главная задира?
– Ага, делай вид, что не знаешь. Все время на него рычишь, будто бы дикая собака. А Олег такой вежливый, интеллигентный, воспитанный.