Киллиан же тем временем пытался прийти в себя. Спасительница ещё больше распалила его своими, казалось бы, невинными ласками и мимолетной заботой. И снова сбежала, но не далеко! Он зашагал к ней и, оказавшись на берегу, с облегчением скинул тяжелый плащ и принялся стаскивать сапоги, выливая из них воду.
— Стой, ты что делаешь? — возмутилась Свон, когда Крюк стал расстегивать жилет, испытывая лёгкую панику при этом. Она натянула на себя майку, тут же промокшую, доходящую до середины бедра, и почти ничего не скрывающее нижнее белье, о чем сообщил красноречивый взгляд этого… авантюриста.
— Снимаю мокрую одежду. Чего ты так распереживалась, красавица? Неужели, давно не видела голых мужчин? Тогда, я всегда рад просветить прекрасную даму на этот счёт, — сказал он, специально продолжая медленно расстегивать жилет и бросая его на траву рядом плащом.
— А ты за триста лет на этом острове не видел женщин? — насмешливо спросила Эмма, распуская волосы и пытаясь их высушить. — Поэтому подглядывал?
Как бы ни хотелось посмотреть на Киллиана, ей не стоит поддаваться искушению, потому что они же только недавно были врагами, и он… Эмма может придумать ещё множество причин держаться от него подальше, но только если сможет отвести взгляд.
Крюк видел, как Свон пытается сделать вид, что не смотрит, как он раздевается. Джонс лишь вопросительно поднял брови. Он распахнул рубашку, и щеки Эммы в который раз покраснели, в то время как глаза потемнели от желания.
Эмма несколько раз провела рукой по бедру, всё больше натягивая майку. Могла бы её и не надевать, ведь он прекрасно знал, что под ней находится. Тем более кусок ткани не скрывал соблазнительные изгибы тела.
Киллиану трудно было сказать, когда наступил тот переломный момент, когда Крюк решил играть на стороне героев. Но стоило быть честным, его такая постановка вопроса мало интересовала. Самое главное из-за чего он тут — эта строптивая блондинка, всецело завладевшая его вниманием, тоже не лишенная духа авантюризма. Это стало ещё ясно, когда они вместе полезли на бобовый стебель.
Вот зачем Эмма сейчас хитро улыбалась и наклонялась так, что Киллиану видны её ноги и… Боги, дайте ему сил, чтобы не наброситься на Свон и не сделать всё, что подсказывает его обширный опыт. Ему давно приходилось сдерживать свои порывы, чтобы не оттолкнуть эту пугливую лань. Крюк шумно выдохнул, когда майка Эммы, словно случайно задралась выше, до поясницы, пока она вешала на кусты, брошенные им вещи. Только вот справиться с плащом все никак не получалось.
Джонс подошёл сзади и помог пристроить плащ, и как бы невзначай потёрся напряжённой плотью о ее бедро. Она едва слышно охнула, но сделала вид, что не заметила, продолжая поправлять одежду.
— Лапочка, я рад, что тебя заботит моя одежда, но я бы хотел, чтобы ты уделила внимание мне и помогла снять… — в ответ он получил гневный взгляд, — рубашку. А ты о чем подумала? Ай-ай, у светлой Спасительницы в голове возникают непотребные мысли? С крюком не слишком удобно…
Киллиан дразнил её, но Свон промолчала, не желая поддаваться на провокации. И в тоже время она понимала, что угодила в ловушку. Пират, лукаво улыбаясь, раскрыл руку и поцеловал в центре ладони, а после прошёлся языком в сторону запястья. Ее пыльцы слегка задрожали.
— Киллиан! — она хотела возмутиться, но только томно выдохнула его имя.
— Ты назвала меня по имени. Видишь, это совсем не сложно. Тебе же самой нравится, — его дыхание обожгло кожу. Настоящее имя, слетевшее с её уст, заставило что-то перевернуться в груди.
— Пусти или будешь снимать рубашку сам, — прошипела Свон, пытаясь затушить разгорающийся желание — Пожалуйста, — на миг выражение пирата стало слегка застенчивым. Да нет, ей же просто показалось?
Свон сняла рубашку с плеч и провела рукой по ним, ощущая стальные мышцы под кожей. Она помогла ему избавиться от неё, но не отошла, а запуталась пальцами в волосах на груди, водила ладонями по рукам, осторожно касаясь левой руки и кожаного манжета, словно боялась навредить.
— Тебе больно? — спросила женщина с беспокойством, когда Крюк вздрогнул.
— Всё в порядке, — он почесал за ухом, не в силах выразить свои чувства. Сколько раз на него смотрели с отвращение, не замечали его существования или отвергали из-за увечья. — Похоже, что не только у тебя есть стены, душа моя. Но ты продолжай, мне лестно твоё внимание…— улыбка снова стала нахальной, и он попытался спрятаться за привычной самоуверенностью.