– Это если я пойду!
– А я попрошу.
– Джен, ничего не выйдет, поверь ветеринару. Нужен совсем другой ход, простой и незатейливый. Зато его, в отличие от твоего, уже тыщу раз опробовали.
– Диверсантские штучки? Брось, Хит, мы не на войне.
– Хит, ты извини, но Дженна, наверное, права…
Хит пожал широченными плечами и ухмыльнулся.
– Дело ваше. Ждет вас, касатики, полный провал.
– А ты… пойдешь с нами?
– При одном условии. Если не сработает ваш план, применим мой.
– Я согласен! Дженна, соглашайся.
– Ох, не нравится мне, как у тебя глаза блестят, Хит Бартон. Что ты задумал?
– Диверсанты своих секретов не раскрывают. Итан, ты готов мне довериться?
– Ну, если у самой Дженны Фарроуз не получится… Готов на все! Ой, что это…
Из-под стола выглянули две умильные и абсолютно одинаковые собачьи мордахи. Санта и Лючия подкрались к своему новому кумиру и вкрадчиво положили истекающие слюнями морды на оба колена Итана. Тот растерянно смотрел на одну и на вторую. Хит засмеялся.
– Сдается мне, они тебя выбрали хозяином.
– Как это?
– Как обычно. Это ведь только люди думают, что выбирают собак. На самом деле выбирают собаки.
– И… они обе выбрали меня?
– Они же близняшки. У них все одинаковое, вкус тоже.
– Ой, а Рози любит кошек…
– Санта и Лючия выросли с котятами. Одна безумная тетка в Манхэттене держала прорву кошек у себя в квартире. Потом умерла, дверь взломали. Смотрят – а среди котят в большой коробке два щенка. Кошачий приют взять их не мог, тогда их выбросили на помойку. Я подобрал. Им год с небольшим. Хорошие девки, стерилизованные, умные, спокойные. Не пожалеешь.
Дженна засмеялась.
– Хит, он же еще не сказал «да»…
Хит серьезно и спокойно указал на всю троицу.
– Посмотри на него. Посмотри на них. Они выбор сделали, теперь слово за Итаном. Итан, посмотри им в глаза, взвесь все и скажи им честно – да или нет. Они не обидятся.
Итан растерянно моргал – здоровенный красивый парень, плейбой и гуляка, а две симпатичные дворняги у его ног терпеливо и спокойно ждали. Итан протянул руки и положил им на головы.
– Девочки, милые, вы очень хороши, но я боюсь, что… все-таки нет.
Дженна беззвучно ахнула и вцепилась в плечо Хита. Тот сидел молча, никак не реагируя.
Санта и Лючия только что не кивнули лобастыми головами. Молча и деликатно отстранились от Итана и пошли к конюшне, чуть понурясь, но с поднятыми хвостами.
Итан прошептал:
– Чтоб я сдох! Они все поняли! До последнего слова. Хит!
И тут же вскочил, едва не опрокидывая стол, и заорал в полный голос:
– Санта! Лючия! Я передумал! Я беру вас, беру! Слышите? Мои красивые собаки!
Дженна почувствовала, как слезы закипают у нее в глазах. Две серые собачки с черными ушами развернулись одновременно и стремительно, а потом кинулись Итану на грудь. Теперь они не были ни сдержанными, ни деликатными. Они лизали новому хозяину уши, нос, щеки, глаза, а он хохотал и обнимал их, как обнимал бы собственных детей. Потом поднял сияющие глаза на спокойного Хита и взволнованную Дженну, смеясь, воскликнул:
– Ты колдун, собачий бог? Как ты это сделал? Я ведь не собирался…
– Говорю тебе, тебя выбрали.
– Но ты все знал!
– Я люблю их. Изучаю их. И преклоняюсь перед ними.
Хит встал, повернулся к Дженне, взял ее за руки и договорил уже ей:
– Потому что у любви много лиц и обличий. Но только два из них – любовь матери и любовь собаки – беспредельны и беззаветны. Мать отдаст жизнь за своего ребенка – собака умрет за хозяина. Даже если ребенок некрасив и глуп, а хозяин – жесток и жаден. Самая великая любовь – та, которая не задает вопросов.
Дженна смотрела в черные горящие глаза и думала, что никогда, никого не сможет полюбить так, как этого странного, сильного, спокойного парня, который всего десять дней назад вошел в ее жизнь – и остался в ней навсегда.
13
Еще пара дней прошла в идиллическом безделье. Нет, Дженна уезжала утром на работу, но для себя выяснила, что отныне, по большому счету, эта самая работа ее совершенно не интересует. В связи с этим домой она возвращалась теперь засветло.
Редакция бурлила и жужжала, шушукалась и округляла глаза, удивлялась и злорадствовала. Элинор Шип похудела и побледнела до пределов возможного. Место главного редактора само плыло в руки, но она никак не могла нащупать правильную тактику. Дженна Фарроуз не реагировала на выпады и подводные течения, она вообще больше ни на что не реагировала, просто механически выполняла всю положенную работу, а потом приветственно взмахивала рукой – и отбывала восвояси. Трудно плести интригу против человека, который не обращает на твои усилия никакого внимания. Все равно, что фехтовать с ветром.
Элинор злилась и худела, Дженна лучилась счастьем и расцветала.
Хит и Итан стали лучшими друзьями. Каждый вечер Дженна находила их под раскидистой яблоней, за деревянным столом. Со спиртным они теперь были осторожнее, но разговоры вели бесконечные, прерываясь только на ужин. Санта и Лючия сидели у ног новообретенного хозяина и помирали от счастья.
Единственное, на что Итан никак не мог решиться, – это на звонок родителям. Особняк на Лонг-Айленде стал для него чем-то вроде укрытия, и Итан собирался с духом. Случай же, как всегда и бывает, выпал совершенно неожиданно.
Вечером в пятницу раздался телефонный звонок. Дженна, Хит и Итан в это время играли в карты, много смеялись и потому не сразу замолчали, когда девушка сняла трубку. Однако она тут же вытаращила глаза и начала отчаянно жестикулировать, тыкая пальцем в Итана и старательно надувая щеки. Итан понял все правильно и схватился за сердце. Старый Тонбридж именно так и мог бы выглядеть в каком-нибудь дружеском шарже – если на свете нашелся бы хоть один художник-камикадзе, готовый этот шарж нарисовать.
– Дженна, девочка, я сто лет тебя не слышал. Узнала старика?
– Мистер Тонбридж, как я рада! Не ожидала, но все равно ужасно рада.
– У тебя там весело, я слышу? Вечеринка с подружками?
– Э… не совсем.
– Надо же! На все находишь время, молодец. Мой остолоп никогда не умел планировать свое время. Знаешь, он куда-то пропал.
– Как? То есть…
– Представь, звоню сегодня в Лондон, в банк, а мне говорят, что его уже три дня никто не видел. Честное слово, я счастлив, что обретаю такую дочь, но вообще мне просто неудобно перед тобой. Такой идиот – и муж…
– Мистер Тонбридж, вы несправедливы к И тану.
– Кто и справедлив, как не я. Еще в роддоме было видно, что толку из него не будет. Ел и спал. Головку начал держать на два месяца позже. Положили спать на живот – чуть не задохнулся. Ладно, с него я спущу шкуру позже. Я вот зачем звоню…
– Мистер Тонбридж, вы прямо мысли мои читаете. Ведь мне нужно с вами серьезно поговорить…
– Пора уже звать меня папой. Честно, Дженни. Мне с самого начала казалась, что ты – моя родная дочь.
– Спасибо, но я…
– Буду краток. Завтра у нас с мамашей Тонбридж прием. Маленький, келейный, человек на полсотни, не больше. Отель «Плаза», там, где мои апартаменты. Начло в шесть, но ты приезжай пораньше. Хлопнем с тобой по коктейлю, поболтаем о свадьбе.
– Мистер Тонбридж, я именно о ней и хотела…
– Вот видишь! Прям мысли читаю. Родственные души, ничего не попишешь. Да, будет твой начальник, Калм. Вы с ним, вроде бы, прохладно, да? Дело твое, к тому же ты совершенно права. Скользкий тип. На мой взгляд – гей. Или извращенец. Дело его. К черту. У меня к тебе будет и деловой разговор, о теме пока умолчу, но намекну: возможно, вскоре ты сможешь забыть о Калме навсегда.
– Мистер Тонбридж, дело в том, что я буду не одна.
– А! Так ты прячешь этого поганца? Ох, дождется он. Знает же, сопливец, что тебе я все прощу. Ладно, скажи – завтра пороть не буду. Отложим на воскресенье. Обнимаю и жду.