— Торис, честное слово, уходи, умоляю, — Наташа сама плохо понимала, что начинает бормотать бессвязную бессмыслицу. У нее начала кружиться голова, а мысли заволокла мутная пелена. Все это казалось невозможным – и ночь, и Торис, и взгляд этот его горящий, смелый, решительный…
— Я люблю тебя, — произнес Литва, и Беларусь сдалась. Было в голосе Ториса что-то такое, перед чем отступил бы любой.
— Хорошо, — сказала она, глядя глаза в глаза. – Целуй, только быст…
Литовец не дал ей договорить – прижался губами к ее губам, утягивая в поцелуй, словно в обжигающую пучину. В первую секунду Наташа растерялась, но спустя миг всю неловкость погребло под собой обрушившееся на девушку оглушающей волной гигантское, распирающее изнутри, неизведанное прежде чувство. Беларусь не смогла определить, когда с ней произошла с ней эта перемена, что уже не Торис ее, а она его целовала, одной рукой обнимая за шею, а другой зарываясь в густые русые волосы, оказавшиеся неожиданно мягкими, шелковистыми на ощупь. Сердце колотилось в бешеном ритме, словно готовясь выпрыгнуть из груди, и в такт ему гулко стучал в висках гигантский колокол. Ощущая, что вот-вот задохнется, не столько от нехватки воздуха, сколько от переизбытка ощущений, Наташа оборвала поцелуй и, отстранившись, мутно взглянула на Ториса. Он улыбался.
— Идем со мной.
Что-то внутри кричало: «Да!», но Наташа сумела взять себя в руки.
— Нет, Торис… я не могу.
Хотелось еще сказать «прости», но ценой небольших усилий Беларуси удалось этого не говорить. К ней постепенно возвращалось самообладание.
— Я свяжусь с тобой, как только смогу, — торопливо заговорила Наташа. – Когда доберешься до Вильнюса, дай мне…
И тут лицо Ториса в одно мгновение залила смертельная бледность, черты исказила маска неподдельного ужаса, а застывший взгляд остановился у девушки за спиной. Наташа не успела спросить, что случилось – до ушей ее донеслось невнятное, будто иноземное бормотание, в котором можно было с трудом различить нечто вроде «кол… кол… кол…»
Она не стала оборачиваться, и без того знала, что увидит.
========== Глава 14 ==========
Пол за спиной девушки скрипнул под тяжелой поступью хозяина дома. Наташа вцепилась в Литву крепче и уткнулась лицом ему в грудь, прижимаясь всем телом, будто стараясь слиться с Торисом в единое целое. Ей было страшно и отчего-то очень стыдно. Лица Ториса она не могла видеть, но чувствовала, как гулко колотится в груди его сердце и подрагивают руки, обнимающие ее за плечи – все это красноречиво говорило о том, какие эмоции он испытывает.
— Россия… — голос Литвы был глух и казался чужим. Ваня хрипло рассмеялся, и у Беларуси пропала последняя надежда на то, что все может обойтись.
— Как, ты уже уходишь?
— Ухожу, — тонкая ладонь до боли сжала Наташино плечо. – Не останусь здесь больше. Все.
От волнения он сбился на литовский и произнес еще несколько слов, значения которых девушка не поняла. Ваня коротко усмехнулся, и следом за этим смешком до ушей Наташи донесся молниеносный свист чего-то, мелькнувшего в воздухе.
Торис успел оттолкнуть от себя девушку – удар тяжелого металлического крана пришелся ему в висок. Не удержавшись на ногах, парень рухнул в груду обуви, но не вскрикнул, только сжал губы. Сверкая заледеневшими глазами, брат медленно повернулся к Наташе.
— А ты…
Девушка не знала, сможет ли открыто выступить против Вани, ударить его или вообще попробовать причинить ему боль. В любом случае, он не дал ей такой возможности. Стальная рука ухватила ворот блузы и без особых усилий приподняла Наташу над полом. Их лица оказались примерно на одном уровне, и так близко, что Беларусь могла видеть собственное отражение в помутневших глазах России.
— Ваня… — нет, эту стену безумия было не пробить даже выстрелом в упор из «Катюши».
— За это… — он почти нежно коснулся ее щеки кончиком крана, — за это я тебя убью.
Он не врал, это было видно в его глазах. Ни на что не надеясь уже, Наташа вцепилась в запястье брата и безрезультатно попыталась заставить его разжать ладонь. В груди раз за разом натягивалась и обрывалась невидимая нить, в глазах щипало, а в горле клокотала удушьем подступившая паника. И тут взгляд Беларуси уловил какое-то неуловимое движение сбоку.
Литва прыгнул бесшумно, как охотящийся кот, и с ожесточением вцепился Брагинскому в глотку. Не ожидавший нападения Ваня не удержал равновесия, и все трое повалились на пол, по пути сорвав со стены вешалку. Та с невероятным грохотом упала на пол, погребая дерущихся под ворохом курток и пальто. Наташа выпуталась первой из этой кучи, следом подскочил Торис и, схватив ее за руку, потащил к двери.
— Бежим отсюда!
Наташа бежать не хотела, Наташа рвалась обратно, к лишившемуся сознания брату.
— Что с ним? Он жив?
— Жив! – ответил Литва, распахивая дверь. – Но я тебя с ним не оставлю. Бежим!
Он говорил правильно, но все существо Наташи протестовало, стремилось остаться в Союзе, рядом с Ваней, который должен был прийти в себя. Литва же, не слушая ничего, неумолимо тащил ее к лифту. А за их спинами зажигался уже свет и раздавались сонные, недовольные голоса.
— Торис…
Она сама не знала, почему позволила бесцеремонно вытащить себя из подъезда и подвести к видавшей изрядные виды Ваниной машине.
— Что ты сделал с ним? – напустилась Наташа на Ториса, пока тот непослушными руками пытался использовать булавку в качестве отмычки для замка. – Что ты собираешься делать?
Литва, подняв голову, посмотрел на нее. По щеке его стекала, капала на воротник куртки кровь из рассеченного виска. Наташа вытащила из кармана юбки носовой платок и подала его Торису, тот молча утер лицо и наконец заговорил обычным своим голосом:
— Мы убежим вместе к Феликсу. Добьемся независимости. Будем жить вместе…
На последних словах он смущенно отвел взгляд и вновь занялся замком. Тот наконец подался с тихим щелчком, и Торис приглашающе открыл дверь машины. Однако девушка внутрь забираться не спешила.
— Я не хочу уезжать.
— Ты что? – почти беспомощно вопросил Литва. – Ты слышала, что он сказал? Он убьет тебя.
— Не убьет, — сказала Наташа без особой уверенности. Мысли и чувства ее находились в крайнем смятении, и вычленить среди них хоть какую-то закономерность и подчиненность логике казалось невероятным. Вернуться домой? Уехать с Литвой? Сделать выбор было невозможно – если бы Беларусь могла, она предпочла бы отмотать время на пятьдесят лет назад и вообще не знакомиться заново с этим прибалтийским пареньком, чье появление внесло в ее жизнь столько разлада. Но изменить уже было ничего нельзя, равно как и разорвать сердце на две части. Наташа подняла голову и посмотрела на ярко освещенные окна квартиры, и полустертое от привычки чувство отчужденности вновь подняло голову в ее душе. Точно так же чувствовала она себя в тот вечер, когда согласилась пойти кутить в компании Гилберта…
Торис терпеливо ждал, и в его взгляде отчаянно светилась надежда на чудо. Вместо ответа Наташа порывисто шагнула к нему и коротко коснулась губами его щеки, а затем, не дав опомниться, юркнула на пассажирское сиденье.
— Едем.
Литва улыбнулся счастливо, как человек, обретший все, о чем раньше мог только мечтать. Машину он завел без ключа, покопавшись немного в проводке – Наташа отогнала от себя смутное воспоминание о том, что как-то раз он уже это делал. Не было времени предаваться ностальгии.
— Куда мы сейчас? – коротко спросила она.
— На вокзал, — отозвался Литва. – Из города выберемся на электричке. Ты когда-нибудь путешествовала автостопом?
— Нет… — Наташа с трудом понимала смысл его слов.
— Самое время выучиться… — Литва нажал какую-то кнопку на приборной панели.
Вспоровшие ночную мглу лучи фар выхватили из темноты вразвалочку приближающуюся к засевшим в машине беглецам фигуру Вани. Наташа ощутила, как у нее начинают холодеть руки.