— Гроза будет, — вдруг высказался кто-то из мужчин.
— Ага, — подтвердил еще кто-то, и на этом разговор окончился. В тишине застывших гор треск костра казался ударами громовых разрядов. Внезапно молчание разорвал шум мотора, донесшийся от тропинки, ведущей в низину. Мужчины тут же подскочили на ноги, похватали лежащие рядом автоматы и непроизвольно сгрудились вокруг младшего, будто стремясь закрыть его своими телами. Кто-то залил костер, и над поляной сомкнулась темнота.
Показавшаяся на дороге машина пронзительно засигналила – сначала два раза, потом один, потом еще два.
— Наши! – облегченно вздохнул младший, опуская оружие. То же самое сделали и остальные. Автомобиль остановился невдалеке от мужчин, и из него выскочил молодой парень в камуфляжном костюме, побежал к ним, размахивая белеющим во мгле листком.
— Телеграмма! Телеграмма! – кричал он почти с восторгом.
— Да не вопи ты! – прикрикнул на него младший, который, несмотря на возраст, был явно главным в этой странной компании. – Что случилось?
— Вот… — переводя дыхание, парень протянул ему телеграмму. – Я как получил – сразу сюда…
Младший сделал короткое движение головой, и кто-то тут же зажег спичку, поднес ее ближе к листку, чтобы возможно было читать. Скользнув глазами по строчкам, читавший расхохотался, скаля острые белые зубы, листок отшвырнул в сторону.
— Что такое? – беспокойно спросил один из мужчин. – Что такое, Лейла?
Младшая, которая была вовсе не младшим, довольно улыбнулась.
— Брагинский сдох.
— И чего теперь? – не понял мужчина.
— Чего теперь… — передразнила его Лейла. – Поеду в Москву.
— Это еще зачем?
— Закончилось его время, — девушка возвела глаза к небу. – Теперь мы сами по себе будем. Эй, ты, — обратилась она к парнише, который стоял, ничего не понимая и хлопая глазами, — довези меня до Грозного. Поеду.
— Да, — глядя на девушку с восхищением, отозвался тот. – Пойдемте…
Спустя пять минут, оглушительно гремя двигателем, полуразваленный УАЗ сорвался с места и повез Чечню в сторону столицы.
Наташа не хотела идти домой, боялась, что не выдержит и снова позорно расплачется, а показывать свою слабость перед домашними ей вовсе не хотелось. Торис отвел ее в пустующее кафе на Новом Арбате и, когда им принесли две рюмки коньяка, наконец заговорил:
— Ты знаешь, что мы все перерождаемся?
Наташа начала что-то понимать. Впрочем, мысль эта была какой-то отрешенной и совершенно не затронула сердце, которое будто сжал холодный обруч.
— Знаю. Священная Римская Империя стал Германией… Российская империя – СССР.
— Когда ты переродилась последний раз? – с внезапным волнением спросил Литва. Наташа на миг задумалась.
— Кажется, в начале двадцатых. Я не помню. Ты думаешь, с Ваней может случиться так же?
— Если Россия возродится после того, что сейчас происходит, у него есть шанс.
Наташа прислушалась к себе. Ничего, даже радости от поданной надежды. Девушка моргнула, изображая кивок.
— Надеюсь на это.
— Советского Союза все равно больше не будет, — вдруг торопливо и быстро заговорил Торис. – Что ты будешь делать теперь?
Беларусь это не волновало. Ее не волновало на тот момент вообще ничто.
— Не знаю, — просто ответила она. – Я не хочу сейчас думать об этом.
— Выйдешь за меня?
Слабый отголосок удивления трепыхнулся в ее душе и быстро угас, придавленный ледяной глыбой. Наташа медленно подняла глаза и столкнулась со сверкающим решимостью взглядом Ториса. Затем еще раз прислушалась к себе. Пусто. Почему-то это не пугало.
«Наверное, у меня эмоциональное истощение после всего этого», — подумала она, делая маленький глоток коньяка. Литва терпеливо ждал, нервно потирая руки.
— Торис, — ответила девушка, — давай поговорим об этом завтра, ладно? Я очень, очень устала.
Он не скрыл своего разочарования.
— Ну хорошо…
То ли он ревновал к кому-то неизвестному, кто мог встать на его пути, то ли просто злился – Наташа не размышляла об этом. Ей хотелось рухнуть на постель и проспать несколько дней подряд. Допив коньяк залпом, она встала со стула.
— Пойдем домой…
Бросив деньги на стол, он тоже поднялся.
========== Глава 20 ==========
Всем, кто ждал и надеялся, посвящается =)
Наташа, все еще не в силах стряхнуть с себя оцепенение, давила на кнопку звонка до упора, пока дверь не открылась, и на пороге не возникла заплаканная Оля. Разразившись новой порцией слез, Украина бросилась обнимать сестру.
— Наташенька… — шептала она сквозь всхлипы, — Ванечка умер… что ж теперь будет-то…
— Я знаю, — глухо ответила Беларусь, даже не пытаясь обнять сестру в ответ. Торис, тершийся за ее спиной, тихо покашлял, и Ольга выпустила ее, удивленно воззрилась на литовца.
— Ты вернулся?
— Как видишь, — Беларусь не знала, стоило ли Литве придать своему лицу сочувствующее выражение. – Соболезную.
Спрятав лицо в ладонях, Украина посторонилась, пропуская сестру и ее спутника в квартиру. Только оказавшись в знакомой, пропахшей пылью прихожей, Наташа сразу поняла – все рушится. Это чувство подстегивал и взволнованный гомон, доносившийся из комнат, и треск распахиваемых дверей шкафов, и, самое жуткое, несколько собранных чемоданов, стоящих у выхода. Наташа ощутила, как у нее сжимаются кулаки, а в груди поднимается знакомая ледяная волна слепой ярости.
— Торис! – выскочивший откуда-то Латвия радостно бросился другу на шею. – Представляешь, мы свободны! Мы уходим! Он нас больше не удержит! Уходим!
На лице Ториса не было написано ни радости, ни горечи. Молча он отстранил от себя мальчишку и направился в прибалтийскую комнату – очевидно, тоже собираться. Украина тихо всхлипнула в углу, и это оказалось последней каплей. Беларусь не дала Латвии последовать за литовцем – перехватила за локоть и отвесила оплеуху, настолько сильную, что Райвиса отнесло к стене.
— Ты что?! – возмущенно завопил он, хватаясь за покрасневшую щеку. – С ума сбрендила?
— Мог бы проявить хоть немного уважения, — не своим, чужим голосом произнесла Наташа, надвигаясь на него. – Ты пятьдесят лет жил под его крышей! За его счет! Он спас тебя от Людвига! Помог поднять промышленность! Дал тебе все, что есть у тебя сейчас! И вот чем ты ему платишь?!
Дрожа от ужаса, Райвис сжался и вытянул руки, будто пытаясь выстроить перед собой невидимую стену. Почему-то Наташа не сомневалась – в ее глазах латыш увидел отражение ужасающей тени Брагинского.
— Наташа, — Оля подошла к сестре, ласково обняла за плечи, — хватит, Наташ, оставь его, пусть уходит, это его дело…
Беларусь резким движением сбросила ее руки, но желание убить наглого мальчишку на месте поутихло. Приступ безумия отступал.
— Мараться не буду, — произнесла Наташа с презрением, но все таки рявкнула напоследок. – Пошел вон! И чтоб духу твоего здесь не было через минуту!
Райвису не надо было повторять дважды. Спустя несколько секунд он вместе со своим чемоданом покинул квартиру навсегда. Устало вздохнув, Наташа обратилась к сестре:
— Кто еще ушел?
— Пока никто, — ответила Оля, тревожно заглядывая ей в лицо. – Все собираются.
Кивнув, Беларусь проследовала в комнату прибалтов. С каждой минутой вера в слова Ториса, что у России есть еще шанс выкарабкаться, таяла, как снежинка под лучами весеннего солнца. Получается, теперь надо будет уходить? Наташа ощутила, как к горлу подступает горький комок. Что бы ни происходило за последние годы, Союз был ее домом, и она не представляла уже самостоятельной жизни. Вернуться в Минск? Выживать самой? Но как? Как жить в мире, где не к кому даже обратиться за помощью? Не к Америке же на поклон идти – сама мысль об этом вызывала у девушки отвращение. Утомленная вопросами, на которые у нее не было ответов, Наташа толкнула дверь.