Продолжение ночных пыток казалось Семену Осиповичу непереносимым, и он сразу определил для себя их причину. Разумеется, всему виной наивная девчушка за учительским столом в пустом классе. Все время бодрствования он думал о ней, и только во сне приходили непонятные бредовые видения. Следовало переступить через учительку и жить дальше, но сама мысль его пугала. Потом Дима пришел из школы расстроенный и сообщил о появлении у него другой учительницы. На все расспросы мальчик не смог ответить ничего вразумительного, поскольку сам не знал никаких дополнительных подробностей.
На следующий день вечером Карагодов совершил очередную глупость – зашел домой к директрисе, раздраженный ее внезапными и необъяснимыми административными телодвижениями. Та сидела за столом в разгромленной комнате и смотрела на вошедшего пустыми глазами.
– Что случилось? – спросил ошалевший секретарь.
– Ее арестовали, – сухо ответила хозяйка.
– За что?
– Я не знаю. Думаю, вам сподручней навести справки. Мне никто ничего не пожелал объяснить, но уже пообещали оргвыводы на предмет потери бдительности.
Неловко потоптавшись на месте, как и тогда, в пустом классе, Карагодов молча вышел, стараясь не наступать на разбросанные книги. Он вернулся в безлюдный райком и из собственного кабинета позвонил домой начальнику районного отделения НКВД.
– Я собирался завтра вас проинформировать, товарищ Карагодов, – ответил тот. – Хотел только окончательно прояснить картину. К сожалению, получилась большая недоработка и с нашей стороны тоже. Как выяснилось, эта учительница направлена в наш район для поддержания связи с местным антисоветским подпольем.
– Кем направлена?
– Надо полагать, руководством разветвленной подрывной организации, но ничего конкретного на этот счет пока установить не удалось. Известно только о ее регулярных встречах с одним старым троцкистом, который живет у нас после отбытия ссылки. Затаился, мерзавец. Помните недавний пожар на складе? Не иначе, его работа.
– Где сейчас находится учительница? – спросил Карагодов и тут же ужаснулся собственным словам. Какое ему дело, где она находится?
– Она арестована, – с легкой ноткой удивления в голосе ответил начальник. – Вместе с троцкистом. Я счел нужным принять немедленные меры социальной защиты. И, разумеется, следовало срочно убрать эту дамочку из школы. Я думаю, она сознательно приблизилась к вашему сыну – наверняка, эта компания вынашивала на ваш счет какие-то планы.
– Спасибо за информацию, – глухо произнес Карагодов, повесил трубку и тяжело вздохнул. Виски ломило, перед глазами возникали и исчезали прозрачные радужные круги, хотелось закрыть лицо руками и замереть навсегда. Посидев на одном месте без мысли и без движения около получаса, он вышел на улицу и вернулся домой к директрисе. Она выслушала его рассказ, не перебивая и не меняя позы.
– Я думаю, вам следует подготовить на нее характеристику, – завершил повествование Семен Осипович.
– Я не буду.
– Почему?
– Я не имею к ней, как к человеку и как к преподавателю, никаких претензий.
– Замечательно, так и напишите.
Директриса медленно подняла взгляд на позднего гостя:
– Написать положительную характеристику?
– Разумеется. Я уверен – девушка никоим образом не замешана в антисоветской деятельности.
– И на чем же основана ваша уверенность?
– Я же ее видел… А почему вы спрашиваете?
– Вы можете с одного взгляда определять виновность человека? Вам следует стать судьей – в целях усовершенствования мира. А я вот не знаю…
– Вы считаете ее вредительницей? Это же смешно.
– По-вашему, вредители должны выглядеть похожими на вредителей? Тогда они не смогли бы вредить. Вот я сижу и не знаю, что думать. Я ведь ее почти не знаю. Я вообще никакой характеристики написать не могу!
– В течение нескольких недель вы ее знали. Вот и напишите о произведенном ей на вас впечатлении. Когда вы приходили ко мне хлопотать за нее, вы не сомневались.