Блядь, в этом самолете не развернуться. Дышать нечем. Она собирается уйти.
И все силы — все до последнего атома — уходят на то, чтобы не касаться ее.
Все, что угодно, но только не позволять себе ее трогать.
В венах льдины дрейфуют. Долбанный самолет! Почему она смотрит на него так — озадаченно и надменно. Какого хрена!
— Я не позволю этому случится, — сипит Роман.
— Чему? — с надрывом требует Кира.
— Тому, что ты надумала! Выдумала! Лишить себя… лишить себя… Ты не посмеешь.
— Я назвала обстоятельства. Если не будет другого выхода! Я не смогу по-другому уже! Отстань от меня!
— Стой там, — предупреждает он.
Ее пораженный вздох разносится по кабине как вспышка звездопада в ночном небе.
— Не подходи, — его легкие пружинятся, готовясь выпрыгнуть, — стой там.
— А то что? — едва слышно спрашивает она.
— Не подходи!
Она прислоняется к стенке кабины и рассерженно пинает сумку. Запрокидывает голову.
Роман успокаивает себя разглядыванием кружевной строчки на подоле ее платья. Узор за узором. Сборка нитей расходится цветком то там, то здесь. В какой-то момент Кира шевелится и он уже может поднять на взгляд на девушку.
— Поклянись мне, Кира. Я… прошу тебя, — шепчет он. Выходит зло и отчаянно, но как-нибудь все равно выходит.
— Я не могу, — мотает она головой. — Забудь об этом.
Роман не препятствует приземлению самолета. Закуривает прямо в салоне, и она покидает борт в одиночестве. Пилот неуверенно кивает ему и спускается за девушкой.
Он забирает забытую ею книгу, когда выходит из салона. Не может не видеть ее так долго. На сердце скрежет, и асфальт под ногами кажется раскаленным.
Молчание в машине перетекает в молчание и в ресорт-деревушке. Роман и Кира по очереди обращаются к генеральному менеджеру, администратору и их дворецкому.
Забронированная вилла примыкает прямо к единственной улице Кастильон дель Боско, но настолько большая и уединенная, что легко представить виднеющиеся холмы гольф-клуба нелюдимыми прериями Тосканы.
Он выпивает залпом половину бутылки воды, а остаток выливает себе на пропотевшие волосы и лицо. Из спальни на втором этаже — предназначенной им с Кирой спальни — слышится копошение, и Роман стискивает зубы, отбрасывая бутылку куда попало.
Он хочет ее. Опять стоит колом, и кровь будто загустела смолой. Но достаточно чтобы она просто заговорила. Хоть одно слово!
Он не будет ползти на коленях как дворняга. Дело даже не в унижении. Просто потом сорвется.
Поднятую бутылку отправляет в мусорник на необъятной террасе. Дойдя до беседки, вырубает телефон — потому что… сейчас наделает делов. Например, позвонит Лешею и начнет: найди мне инфу по Морозову больше, паси Бездомного, паси всех, кто знает про статью, опроси соседей и так до бесконечности.
В спальне, оказывается, имеется балкон и когда Роман поднимает голову, они встречаются с Кирой взглядами.
Выглядит задумчивой и немного испуганной. Чего, ну чего ей боятся? Это не он признался, что покончит с собой, если окажется запертым. Или лишенным свободы. Или при чем-нибудь еще, блядь. Навязчивые идеи ему понятны, как никому другому.
Его дырявой башке непонятно, как он оказался в аду похуже, чем двадцать лет тому назад.
Потому что тогда его обвинили в убийстве Арама, который застрелился. Одним туманным британским утром, в теплицах их частного колледжа с тысячелетней историей, Арам нашел способ, как это все закончить.
Вина и впрямь была на Карелине, ведь он не смог спасти его. Арам выпрыгнул из горящего здания своих бед, потому что никто не оставил другого выхода спастись. Арам был его лучшим другом, подельником во всех гадостях и радостях.
А это Кира… Кира. Кислорода без нее не хватает. От всего и сразу — и от злости, и от нежности. Без кислорода жизни не бывает.
— Здесь ванная с нормальным потолком, — кричит она ему неуверенно, но улыбается.
Он стягивает рубашку прямо на улице, и неровным шагом направляется к дверям, глядя на нее неотрывно. Она бросается обратно в спальню, когда Роман ступает на порог.
Глава 19
На нерасстеленной кровати, напротив кованых дверей балкона, перед ползающим по экрану телевизора меню ресорта, они оба кончают ошеломительно быстро.
Кажется, только дух успели перевести после того, как он ворвался в нее и просунул руку между ног, и вот оба исходят на мычание и стоны.
Роман поддерживает ее голову ладонью, еще не выходя из нее и глядя напряженно.
Тысячи вопросов роятся шумным круговоротом внутри Киры, но как же не хочется портить такие моменты выяснением отношений.