Если бы они хоть раз могли поговорить полностью откровенно… Но у нее самой нет подобной роскоши. Должна придержать часть себя глубоко-глубоко, за десятками замков и каскадом цепочек.
— Давай ты не будешь злиться во время поездки.
— Я не злюсь. На тебя. Я в бешенстве на другое.
— На что, Рома? — не может не спросить она.
— На прошлое.
Застегивает ширинку лишь частично и бредет ванную, разуваясь по дороге. При звуке льющейся воды Кира поворачивается к балкону, за которым виднеется безмятежное летнее небо. Одинокое облако напоминает пену морского ненастья.
Она крутит в руках телефон, блокируя и включая раз за разом, будто отсчитывая секунды. Можно прошерстить сотни поисковых запросов, и Кира действительно хорошо знает английский. Если бы зацепка была на родном языке, кто-нибудь уже бы вытянул такое наружу. Она уже сотни страниц изучила про Карелина и его семью на русском языке.
Лучше сделать это дома, выждав момент уединения.
Она даже не в состоянии проанализировать сегодняшний конфликт.
Почему-то Кира мало о чем в жизни жалеет больше, чем о том, что открыла рот и вывалила все ему прямо в лицо. Живот скручивает паленой резиной от осознания какой несдержанной она стала, а все из-за его присутствия. Она вспыхивает по малейшему поводу и не может держать язык за зубами.
Это должно ужасать.
Но какой-то части ее — и Кира не уверена насколько хорошо с ней знакома — уже окончательно все равно.
—//—-
В окрестностях есть много чем заняться, и они сразу же ударяются в активности. После изучения фермы ресорта отправляются на пикник, а затем прогуливаются к развалинам.
Самое интересное в развалинах — как прочно держится стена тысячелетней давности, когда Карелин впечатывает в нее Киру с каждым толчком.
Кира все равно не может перестать краснеть каждый раз, когда он осматривает девушку после. Хотя и знает как по-детски себя ведет.
На пути возвращения к вилле — она бредет сзади, держась за мозолистую руку — накатывает легкое уныние. Она должна расспросить о сегодняшнем инциденте и какое отношение к ее словам имеет прошлое, но откровенные разговоры редко заканчиваются миром.
Та самая часть ее — что безразлична к нарастающей паники из-за потери защитного хладнокровия — не желает докапываться до правды.
Не та часть, что умнее.
А та часть, что жадная.
Пока не хочется открывать этот пыльный, исцарапанный сундук, уверена, оттуда повылазит много чудовищ.
И Кира знает, что управляет Карелин чудовищами плохо, поэтому и позволяет питаться им самим изнутри.
Роман, наверно, самый противоречивый мужчина, которого можно себе представить. Каждый раз она воображает, что знает как он поступит, и он поступает по-другому. Будоражит и страшит.
Она не решается показывать истинных, сильных эмоций.
Как только она выдаст что-то наружу, он утащит все за собой, как зверь добычу в логово.
Насколько ее хватит, чтобы не подсесть на него как жизнеобеспечающую химию?
Как бы проникновенно он на нее не смотрел.
Как бы не шептал обещаний.
Как бы не выражал поступками заботу.
Так в реальной жизни не бывает.
Не бывает, вот и все.
Секс иногда крутит людям голову, и, наверно, это с ними и случилось. Километровой вширь каруселью закрутило. Прямо над пропастью.
Уже не страшно падать, страшно упасть в одиночестве.
Ночью они много болтают, перетащив уйму закусок и яств, приготовленных шеф-поваром виллы, наверх. О том и о сем, и даже о политике немного, осторожно.
Удивления от того, что он пронюхал про расследование Морозова нет, поражает лишь скорость, с которой Рома все узнал.
Он теперь и не скрывает, что мониторит ее связи с внешним миром. Это вовсе не злит — она сумеет сделать так, чтобы он ничего важного не узнал. Когда работала с Шуриком некоторое время, научилась фокусам и трюкам с контролем информации. Вряд ли Карелин ожидает чего-то подобного, поэтому в запасе у нее, как всегда, только элемент неожиданности.
Забавляет, что Рома смотрит на нее осторожно и опасливо, когда вываливает признание про мониторинг. Ничего в этом всем — ни в ситуации, ни в его поведении — нет эротического, но Киру это заводит пуще прежнего.
После завтрака они расходятся на некоторое время.
Ему нужно договориться о поездке к морю завтрашним утром, а потом сыграть в гольф, а она отправляется в СПА, после долгих уговоров и даже шантажа последним пирожным с ванильным кремом. Наверно, для него такие цены — не деньги, но все равно не по себе тратить баснословные суммы из чужого кармана за несколько часов релакса.